Виктор Пелевин - Ампир «В»

Мне стало стыдно. И еще стало ее жаль. Слава богу, что я заметил шрамы от фэйслифта уже после укуса. Пусть думает, что хоть это ей сделали хорошо.

Раздался писк мобильного телефона.

– Да, – ответила Иштар.

Послышалось тихое кваканье мужского голоса из кнопки наушника в ее ухе.

– У меня, – сказала Иштар. – Говорим, да… Хороший мальчик, хороший. Подрастет, я его вместо тебя назначу, старый боров, понял? Что, зассал? Ха-ха-ха…

Наушник опять заквакал.

– Ну ладно, – согласилась она. – Пусть идет, раз так.

Она подняла на меня глаза.

– Энлиль. Говорит, тебе наверх пора.

– А как мне подниматься?

– На лифте.

– А где лифт?

Иштар кивнула на стену.

Только теперь я понял, что второго выхода из комнаты нет: мы были в последней комнате галереи. Там, куда указывала Иштар, находился не вход в следующую алтарную комнату, а дверь лифта.

– Лучше бы я на нем спустился, – сказал я. – А то чуть не утоп.

– Спуститься сюда нельзя. Можно только подняться. И то если повезет. Все, я с тобой прощаюсь. Сейчас мне мутно будет.

– А что такое? – спросил я испуганно.

– Баблос пойдет. А я такая пьяная… В крыльях запутаюсь… Иди отсюда. То есть нет, иди-ка сюда…

Я подумал, что она собирается снова меня укусить.

– Вы хотите…?

– Нет, – сказала она. – Да иди, не бойся…

Я подошел к ней вплотную.

– Нагнись и закрой глаза.

Как только я выполнил ее просьбу, что-то мокрое шлепнуло меня в середину лба, словно там поставили почтовый штемпель.

– Теперь все.

– До свидания, – сказал я и пошел к лифту.

Войдя внутрь, я повернулся к Иштар.

– И вот еще что, – произнесла она, пристально глядя на меня. – Насчет Геры. Ты с ней поосторожней. Много лет тому назад у Энлиля была одна похожая на нее подруга. Крутили они шуры-муры, ели суши, били баклуши. Но до кровати у них так и не дошло. Я один раз его спросила, почему. И знаешь, что он сказал? «Если не просить черную мамбу, чтобы она тебя укусила, можно долгие годы наслаждаться ее теплотой…» Я тогда подумала, что он холодный и равнодушный циник. А сейчас понимаю – именно поэтому он до сих пор и жив…

Я хотел спросить, при чем тут Гера, но не успел – дверь закрылась, и лифт тронулся вверх. Поглядев на свое отражение в полированной стальной дверце, я увидел на лбу похожий на алую розу отпечаток губ.

Энлиль Маратович встретил меня у лифта.

– Успел в самый раз, – сказал он, глядя на мой лоб. – Уже идет жеребьевка.

– Жеребьевка?

– Да. Тебе подбирают халдея для дегустации.

– Кто подбирает?

– Они всегда делают это сами, мы не вмешиваемся. У них есть ритуал, довольно красивый. Бумажки с именами, красный цилиндр… Еще увидишь.

Мы прошли мимо его кабинета и остановились возле дверей, ведущих в круглый зал. Кроме нас, в коридоре никого не было.

– Будем ждать здесь, – сказал Энлиль Маратович. – Когда жеребьевка кончится, к нам выйдут.

– Я хотел бы вытереть лоб. Мне нужна салфетка.

– Ни в коем случае. Поцелуй Иштар – твой билет в новую жизнь. Его должны видеть все.

– Странное место для билета, – сказал я.

– Самое подходящее. На дискотеках ведь ставят на кожу разные цветные печати, чтобы не заморачиваться с бумажками? Вот и здесь то же самое… Дает право на бесплатные напитки, хе-хе…

– Энлиль Маратович, – сказал я, – раз уж вы сами заговорили про напитки. Когда мне дадут баблос?

Энлиль Маратович поглядел на меня с недоумением – которое, как мне показалось, граничило с презрением.

– Ты полагаешь, что уже готов к служению?

Меня развеселил этот вопрос. Ну да, подумал я, конечно. Вампиры – просто еще одна разновидность слуг народа, можно было догадаться. Но вслух я сказал другое:

– А почему же нет. Меня сама Иштар Борисовна хотела угостить. Просто не нашлось.

Энлиль Маратович засмеялся.

– Рама, – ответил он, – Иштар так шутит. Я даже не знаю, как относиться к твоему легкомыслию. В нашем мире не все так просто, как тебе представляется.

– А какие сложности?

– Сейчас узнаешь. У тебя конфета смерти с собой?

– А зачем? – встрепенулся я.

– С собой или нет?

Я отрицательно покачал головой. С лица Энлиля Маратовича исчезла улыбка.

– Тебе Локи говорил, что вампир никогда не выходит из дома без конфеты смерти?

– Говорил. Просто…

– Не трудись оправдываться. В качестве наказания за эту непростительную, я повторяю, совершенно непростительную забывчивость следовало бы отправить тебя на дегустацию с пустыми руками. Получил бы урок на всю жизнь. Я не делаю этого только потому, что происходящее имеет значение для репутации всего нашего сообщества. И рисковать мы не можем…