Виктор Пелевин - Ампир «В»

– То есть, – сказал я, – когда гимнаст долго тренирует свое тело, он работает не столько над хардом, сколько над софтом?

– Я этого наркоманского жаргона не понимаю, – ответил Локи.

Теперь стало ясно, почему вампиру следовало применять самые подлые приемы из всех возможных. Это был не этический выбор, как я подумал сначала, а практическая необходимость. Конфета смерти давала потрясающее чувство уверенности в себе; с противником хотелось играть как с котенком. Но, как только ее действие кончалось, вампир делался беззащитен. Поэтому ни в коем случае не следовало тратить зря время смерти, как называл его Локи.

По правилам вампиру следовало носить с собой конфету смерти постоянно. Локи дал мне маленький футляр и показал, как доставать из него конфету: при нажатии на пружину она выскакивала прямо в руку. Для скорости конфету можно было кидать в рот прямо в обертке – она была сделана из специальной бумаги. Табельную конфету полагалось носить на поясе и использовать только в случае опасности для жизни.

– Скажите, – спросил я Локи, – а бывает такое, что вампиры дерутся между собой? Я имею в виду, когда оба участника драки съедают по такой конфете?

– Что значит «дерутся», – сказал Локи. – Вампиры не дети. Если между двумя вампирами возникает серьезная проблема, они решают ее с помощью дуэли.

– Дуэль? – спросил я. – Такое еще бывает?

– В нашем мире да. Правда, редко.

– А как выглядит такая дуэль?

– Расскажу в следующий раз, – ответил Локи.

На следующее занятие он пришел с длинным черным тубусом вроде тех, в которых носят свернутые чертежи.

– Итак, – заговорил он, – что тебе следует знать о поединке… За долгую историю существования вампиров между ними часто возникали ссоры личного характера. Вампиры, как правило, рекрутировались из высших слоев общества, где было принято решать спорные вопросы с помощью дуэли. Этот обычай перешел в среду вампиров, однако после нескольких смертельных исходов на него был наложен запрет. Дело в том, что во время поединка вампир подвергает опасности не только собственную жизнь, но и жизнь языка. А у языка, как ты догадываешься, нет ни малейшего повода участвовать в дуэли. Это как если бы лошади начинали лягаться, и сидящие на них всадники…

– Понял, – перебил я, – не надо продолжать.

– С другой стороны, игнорировать гуманитарные потребности вампира или сводить его роль просто к средству передвижения недопустимо. В том числе потому, что депрессивный или угнетенный психический фон человеческой личности плохо сказывается на самочувствии языка. Поэтому был выработан компромисс, который позволял вампирам выяснять отношения, не подвергая опасности жизнь языка – и, одновременно, жизнь самого вампира.

– Но тогда, поединок окажется просто фарсом.

– О нет, – улыбнулся Локи. – В чем, по-твоему, смысл любого поединка?

Я пожал плечами. Это, по-моему, было очевидно.

– Люди обмениваются острыми словами, – сказал Локи, – но эти слова ничего не весят. У человека во рту их много. Смысл поединка в том, чтобы придать словам дополнительный вес. Это может быть вес пули, лезвия или яда. Вампиры поступили просто – они разделили поединок на две части. Сначала они договариваются, какого рода вес будет приложен к словам. А уже потом выясняют, к кому именно он будет приложен. Дуэль вампиров похожа на жеребьевку. Понятно?

– Пока не очень.

– Сначала каждый участник поединка пишет так называемый дуэльный ордер, где подробно излагает наказание, придуманное для противника. Это может быть что угодно – ампутация конечностей, лишение зрения и слуха, порка на конюшне и тому подобное. Зависит только от меры гнева дуэлянтов. Секунданты должны удостовериться, что эта операция не будет угрожать физическому существованию языка, и утвердить оба дуэльных ордера. После этого начинается сам поединок.

– Участники дуэли знают, что их ждет в случае проигрыша? – спросил я.

– Нет, – ответил Локи. – Это воспрещено правилами. Каждый раз, когда эти правила нарушаются, последствия бывают самыми печальными. Как, например, во время последнего поединка.

– А чем он кончился?

– Проигравшему отрезали нос и уши. После этого он до самой смерти носил маску. Правда, прожил он недолго…

Меня охватила тревога.

– Подождите, – сказал я, – а кто был проигравший? Как его звали? Случайно не…

– Да, – сказал Локи. – Это был Брама. Нос и уши ему отрезал лучший пластический хирург в Москве, и он не испытал никакой боли. Но после этого события он впал в депрессию, и язык больше не пожелал оставаться в его теле.