Георгий Гачев. Космос, эрос и логос России. — «Отечественные записки», 2002, № 3 (4).
«Россия — как бутерброд (ох, немецкое слово-то выпирает, один шаг до червоточения Логоса. — П. К.): нижний ломоть — земля-страна, природа, поверху покров аппарата Державы, а посреди кусок мяса — Жизни, человечинки слой — Народ, кто вечный мальчик и отрок, недоросль — недоразвившийся стать Мужчиной самостоящим, а все-то русского человека снизу и сверху прижимали-прикрывали и не допускали встать вертикально самоответственно за судьбу страны».
Бутерброд-сумасброд, не ходи из ворот, а не то пропадешь… и т. д. По Корнею Ивановичу, по Чуковскому.
Георгий Гачев. Россия и ее приемный сын (в связи с книгой А. И. Солженицына «Двести лет вместе (1795–1995)», часть 1. М., «Русский путь», 2001). — «Континент», № 111 (2002, № 1).
«А сюжет: Россия и Еврейство — самокормный: создает интеллектуальное, проблемное силовое поле с огромной разностью потенциалов — вглядываааться (sic! ну на чьем еще поле встретишь такое. — П. К.) друг в друга из столь полярных полюсов. Отсюда же — и „влеченье — род недуга“ меж русскими и евреями, Эрос-Ярость, та „любовь к ненавидимому“, о чем Жаботинский. А та влюбленность художников из евреев в русскую природу — Левитан, Пастернак! Последний так бы и впился в белоснежное тело России, русской женщины!.. Тут страсть минус-Космоса ко Сверх-Космосу».
На той же странице архипрелюбопытный пассаж — с обрамлениями — об антисемитизме, который «насколько мучителен для еврея как человека — настолько полезен для еврейства как народа»…
Редакция «Континента», само собой, «накбапала» страничку успокоительного предисловия. К шести гачевским.
Андрей Геласимов. Жажда. — «Октябрь», 2002, № 5.
По (моему) сравнению с прошлогодним, дебютным, чуть-чуть сэлинджеровским «Дневником подростка», влюбленного в Одри Хэпберн («Октябрь», 2001, № 12), — новая вещь, как ни странно, перелитературена. Впрочем, не знаю.
Геополитика. — «Отечественные записки», 2002, № 3 (4).
Отлично составленная справка: «отцы основатели», национальные школы и прочее. Кстати, в этом же номере «Записок» есть аналогичная справка по «Исследованиям национального характера и картины мира».
Владимир Губайловский. Автостоп. Поэма. — «Дружба народов», 2002, № 6.
В какой-то день и час какой-то,
наездившись до столбняка,
умоюсь прямо из брандспойта
у колеса грузовика.
И что-то выявится четче,
и станет ясен тот рубеж,
где за повтором «Авва отче»
окликнул звательный падеж.
(Гл. 24.)
Лев Гудков. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам. — «Отечественные записки», 2002, № 3 (4).
О судьбе «мультикультурализма» в России, «который не стал таким же поколенческим знаменем, как, например, постмодернизм». «И обязан он этому своей недостаточной пустоте». На ту же тему см. в номере статью Владимира Малахова «Осуществим ли в России русский проект?».
Десять разговоров с раввином. Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика. — «Континент», № 111 (2002, № 1).
Интервью руководителя Института талмудических публикаций. Беседа поделена на десять глав. Названия некоторых: «Чем Каин убил Авеля?», «Тигры на свадьбе», «Осел и контрабандист», «В фантомном мире», «Пес и кот», «Летающие тарелки».
«— Бердяев мечтал о том, чтобы встретиться со своим котом после смерти.
— Вопрос в том, мечтал ли об этом его кот. Я в этом сильно сомневаюсь. Вот если бы у Бердяева была собака, она бы наверняка мечтала о встрече…» И т. д. Аплодисменты Горелику, создавшему совершенно особую партитуру в рамках жанра. Посмотрите и на самого (варианты ударения различны) чудесного раввина (из предисловия: «На любой предмет Адин Штейнзальц смотрит глазами человека еврейской традиции, более того, глазами человека, ставшего сегодня одним из ее символов»), его фотография — на обложке журнала.
Анна Зализняк, Ирина Левонтина, Алексей Шмелев. Ключевые идеи русской языковой картины мира. — «Отечественные записки», 2002, № 3 (4).
«Еще одной важной составляющей русской языковой картины мира является представление о непредсказуемости мира: человек не может ни предвидеть будущее, ни повлиять на него. В русском языке есть огромное количество языковых средств, призванных описывать жизнь человека как какой-то таинственный (природный) процесс. В результате создается такое представление, что человек не сам действует, а с ним нечто происходит. А мы только оглядываемся вокруг и разводим руками: так сложилось (вышло, получилось, случилось). Мы досадуем: вот угораздило! — или радуемся: повезло. А попав в затруднительное положение, надеемся, что как-нибудь образуется».
Читать дальше
