Появилась целая генерация сентиментально-горьких гимнов. Офицерам вообще посвящается новый извод «Священной войны», перемешанной с «Муркой», — марш-романс О. Газманова «Господа офицеры». Каждой тактовой долей он давит на интонационные мозоли, набитые бардовским «стоянием на краю», а нынче растертые во всхлип переживанием героически претерпеваемого нищего подвижничества.
Учтены песней и командиры артиллерийских батальонов («Батяня-комбат» группы «Любэ») и сержанты-пехотинцы («Товарищ старший сержант» того же коллектива). Учтены во все том же духе горькой агрессии брошенности. Государевы люди звучат как подвижничающие беспризорники при жирующем наместнике. Их нищета представлена трехаккордовой бедностью, сила духовного сопротивления нищете — интенсивной артикуляцией ритма и вокальной интонации. Но они ближе, чем газмановские «офицеры», к боевым действиям: марш в них более выражен, чем романс, да и звучание «Любэ» мужественней, чем у не меняющегося Газманова: интонационно автор-певец все еще скачет на детских лошадках своего раннего хита «Эскадрон моих мыслей шальных».
Работники МУРа тоже получили романсово-маршевый девиз, приближенный к боевым действиям. Речь идет о песне-заставке сериала «Убойная сила» в исполнении тех же «Любэ». «Прорвемся, опера!» и звучит прорывно: чего стоит хотя бы пулеметно стреляющий ритм бас-гитары в отыгрыше.
Но о песнях «Любэ» надо бы сказать особо. Ведь практически все силовые «хиты» (к перечисленным надо добавить «Ты река моя, река» из «Границы» и «Давай за нас!» из «Блокпоста») имеют звук «Любэ». И в этом звуке порой появляются обертоны более глубокие, чем те, что связаны с генетикой романса или марша. Точнее, они связаны именно с этой генетикой, но парадоксальным образом выводят в иной смысловой масштаб. В трех аккордах вдруг отзывается чистый тон глубокой душевности/аскетической суровости, представимый в голосе монаха-воина. Эта ли краска делает песни «Любэ» главными в нынешнем лирико-патриотическом репертуаре или наблюдается безусловный рефлекс на трехаккордовый минор, как в случае упомянутых опусов О. Газманова или неупомянутых — А. Розенбаума, трудно сказать. Тем более, что (парадокс!) в целом в репертуаре группы привычный минорный комплекс выделен подчеркнуто, во всей своей раздрызганной примитивности… Во всяком случае, в звучании «Любэ» музэсперанто, идущее от «Цыганочки», а потом и «Мурки», равно как от «Священной войны», а потом и бардовской баллады, порой преодолевает несколько злокачественный ассоциативный мезальянс, накрепко в него вросший.
Стандарт, впрочем, работает благодаря статистике. А на статистическом уровне то, что может быть многозначным у «Любэ», сплющивается в тягостную монолитность. И вот благодаря именно этому стандарту армия и милиция теперь едины. Но не совсем. Вернее, не всегда. На Новый год вот уже в третий раз подряд выявляется существенное их типологическое различение.
На новогоднем «Огоньке» возникла новая традиция. Речь идет о превращении серьезных политиков в шоуменов, в эстрадных куплетистов. Первым, конечно, начал В. Жириновский, когда дополнил необозримую палитру своих шоу-умений пением и записью песен собственного сочинения. Этот ход растиражировали сценаристы «Огонька», поручив министрам, думцам и прочей тяжеловесной элите тужиться непринужденным исполнением куплетного конфетти. Наличие слуха совершенно не берется в расчет, что несколько вредит разве только министру культуры.
Сообщив не всегда обаятельным VIP искрометность, заключенную в двух притопах, трех прихлопах, картину приятственного официоза решили дополнить умилительной веселушкой, произведенной с армейскими хоровыми ансамблями. Монументальным хором исполняется шуточная песня. Под занавес мундирного веселья с голов сдергиваются фуражки, из-под которых торчком выскакивают санта-клаусовские колпачки или плейбойско-киркоровские заячьи ушки. Ах, какие детки послушные, хоть и вооруженные! Как они веселят своих добрых родителей, которые их недокармливают и жильем не обеспечивают! Какая легко и всеми способами используемая у нас армия!
Находка упорно тиражируется каждый Новый год, несмотря на примечательный отказ постоянно солирующего при военном хоре И. Кобзона сдернуть (за неимением фуражки) парик, чтобы проявить тот же юмористический шик. Видно, изготовителям всенародного телеувеселения как-то особенно по вкусу показывать травестийное самопроституирование людей, защищающих страну.
Читать дальше
