Адреса мифа
Стендаль. Интендантский офицер наполеоновской армии Анри Бейль на панораме московского любовного мифа вполне замещает своего императора, обделившего Москву амурными приключениями.
«В тот день, когда мы прибыли сюда, — сообщал в письме из Москвы 1812 года Бейль, — я, как и полагается, покинул свой пост и пошел бродить по всем пожарам, чтобы попытаться разыскать г-жу Баркову». Стендаль искал бывшую возлюбленную, актрису Мелани Гильбер, вышедшую замуж за русского. «Я никого не нашел».
Только во второй месяц московского сидения Стендаль узнал, что «за несколько дней до нашего прибытия она уехала в Санкт-Петербург, что из-за этого отъезда она почти окончательно поссорилась со своим мужем, что она беременна, что она почти всегда носит зеленый козырек над глазами, что муж ее маленький, некрасивый и… очень ревнивый и очень нежный».
Кузнецкому Мосту важно еще, что Мелани Гильбер была актрисой и француженкой. Поскольку же французом был и сам Стендаль, важно, что Мелани стала Барковой. Чтобы бейлевский поиск на пожаре стал крестоносным поиском женственной души мира, предпочитающей восточный Рим западному.
Гонимые пожаром из Арбата, Бейль с офицерами переместились в область Кузнецкого моста. Считается, что в старый Английский клуб. Клуб до войны располагал домом князя Гагарина на Страстном бульваре, угол Петровки (№ 15/29). Но из другого письма Стендаля явствует, что клуб уже горел и офицеры заняли где-то поблизости «красивый белый четырехугольный дом», в котором, «по-видимому, жил богатый человек, любящий искусство».
Настойчивость, с которой Бейль как персонаж московского предания вселяется в Английский клуб, свидетельствует о неглименской, а не арбатской природе этого предания. С Бейлем Английский клуб становится французским.
Кстати, Стендаль признается в том же письме, что «маленько пограбил» с товарищами винный погреб клуба.
Иогель и Ламираль. Чтобы миф Кузнецкого Моста схватился, потребовалось время. Время после войны 1812 года, когда сам мост засыпали вместе с рекой Неглинной, дав больше места торговле. Время, когда нашествие французов продолжалось миром. Время, когда благородное юношество открыло во французском магазине тип модистки, а благородное девичество нашло себе, в окрестностях того же магазина, учителя — в особенности танцев. Танцмейстеры Иогель и Ламираль стали отцами мифа.
Дом Жана Ламираля сохранился в Столешниковом переулке (№ 9, во дворе), а Петр Иогель нанимал разные залы.
«У Иогеля, — пишет Толстой, когда выводит в свет Наташу Ростову, — были самые веселые балы в Москве. <���…> В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенное на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель…»
В тот раз «зала была взята Иогелем в доме Безухова», за который принимают иногда дом графа Льва Кирилловича Разумовского на Тверской (№ 21), впоследствии Английский клуб.
Где Иогель нанял залу, в которой Пушкин первый раз увидел Наталью Гончарову, спорят до сих пор. Долго считалось, что в доме Кологривовых на Тверском бульваре (на месте № 22), то есть за гранью ареала, но вероятнее, что дело было в доме Благородного собрания, где Иогель подвизался именно в сезон 1828/1829 года. В Колонном зале увидит будущего мужа-генерала Татьяна Ларина.
Обер-Шельма. Матерью мифа Кузнецкого Моста стала мадам Обер-Шальме, держательница магазина женского платья в Глинищевском переулке (№ 6), между Тверской и Большой Дмитровкой.
После сватовства князя Болконского к Наташе, незадолго до истории с Курагиным, «Марья Дмитриевна свозила барышень [Ростовых] к Иверской и к m-me Обер-Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти все приданое».
Возможно, Обер-Шельма, как называли ее москвичи, была французская шпионка. В 1812 году перед оставлением Москвы граф Ростопчин выслал ее мужа мсье Обера из города, но мадам смогла остаться. Сам Бонапарт вызвал ее к себе в Петровский замок, чтобы лучше узнать… Россию. «Не знаешь, что и подумать о великом человеке, который спрашивает, и кого же, г-жу О., о предметах политики, администрации и ищет совета для своих действий у женщины!» — замечает мемуарист.
Читать дальше
