Махмуд Теймур - Шесть гиней

Однажды, в разгар работы, когда аль-Антари-эфенди, склонившись над письмами, осыпал их градом ударов своей печати, перед ним остановился его маленький слуга.

— Ты уже видел жену начальника станции? — спросил аль-Антари мальчика.

— Нет, не видел, эфенди, — ответил тот, улыбаясь.

— Чем же ты тогда занят, растяпа!

Теперь начальника почты частенько можно было видеть на станции. Когда у платформы останавливался пассажирский поезд и смотритель гордо и важно, как петух, расхаживал вдоль состава, аль-Антари-эфенди смотрел на него не отрывая глаз, а на губах его блуждала льстивая, заискивающая улыбка.

Случайно аль-Антари узнал, что госпожа Хамис, жена смотрителя, навещая иногда жену старосты, на обратном пути заходит в лавку Ам-Раби. И начальник почты тотчас внес поправку в свою программу. Едва старый мулла в мечети начинал сзывать на послеполуденную молитву, аль-Антари-эфенди появлялся на пороге своего дома. Чисто выбритый, в начищенных до блеска ботинках и отглаженном костюме, он горделиво выступал впереди, а за ним его посыльный нес кресло. Оба они направлялись к лавке Ам-Раби. Аль-Антари садился в кресло и, положив ногу на ногу, ждал. Наступал вечер, солнце садилось, а женщина все не приходила. В сумерках возвращался аль-Антари домой, понурив голову, нервно покусывая кончики усов.

Но однажды вечером, когда аль-Антари, как обычно, сидел у дверей лавки, он вдруг почувствовал, как трепет охватывает все его существо. Мимо шла жена Хамиса-эфенди. Опьяненный удачей и переполненный счастьем Аль-Антари проводил ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом дороги.

Отныне аль-Антари-эфенди перестал бывать в кафе Маноли, не ходил на мост смотреть на женщин и, когда по вечерам со звоном и грохотом проносился скорый поезд, не провожал его тоскующим взглядом. На базаре аль-Антари не показывался, и пятничные молитвы уже не привлекали его. Каждый день в одно и то же время он отправлялся к лавке Ам-Раби. Иногда ему удавалось увидеть госпожу Хамис и полюбоваться ею. Однажды он даже заметил, как она украдкой взглянула на него и лукаво улыбнулась.

Между аль-Антари-эфенди и Ам-Раби завязалась дружба. Все свободное время они сидели перед лавкой и беседовали. Особенно любил аль-Антари поговорить о красоте дочерей Судана, об их стройности и живом темпераменте. Сверкая взором, пламенно и страстно он снова и снова описывал свои чувства, не замечая признаков скуки, порой появлявшихся на лице собеседника.

Маленький слуга удивлялся переменам, происходившим с хозяином. В новом костюме и начищенной обуви, энергичным шагом входил аль-Антари на почту, приветливо улыбаясь. Он никого не бранил, разговаривал спокойно и дружелюбно. Во всем, что бы он ни делал, сквозили тепло и мягкость, даже штемпель в его руке опускался на письма как-то особенно нежно. Но больше всего мальчика-слугу радовало то, что он избавился от стирки белья: для этой работы аль-Антари нанял деревенскую женщину. Впервые женщина переступила порог дома начальника почты.

Иногда по вечерам аль-Антари звал к себе мальчика, чтобы тот скрасил его одиночество. Сначала они болтали, а потом хозяин начинал петь, мечтательно глядя в небо, повторяя одни и те же слова: «Месяц скрылся во мраке ночи, — взглянуть на меня не хочет», а слуга громко и весело подпевал ему. А когда аль-Антари оставался один, он садился возле окна и предавался мечтам. Взор его блуждал вдоль дороги, словно пытаясь увидеть в ночи призрак той, которую он любил.

Аль-Антари стал оказывать мелкие услуги смотрителю, восторженно отзывался о нем, был предупредителен и любезен. И вот однажды смотритель пригласил аль-Антари к себе на обед. В назначенный день тот явился сияя, как жених.

Весь вечер смотритель распространялся о важности своей службы и о новшествах, введенных им на станции. Гость только поддакивал ему, время от времени повторяя: «Аллах велик… Аллах велик…» Он сидел с отсутствующим видом и, казалось, ничего не слышал. Но как только за стеной раздавались шаги и звон браслетов, аль-Антари вздрагивал, и сердце его начинало бешено колотиться.

За первым приглашением последовали другие. Неизменной темой разговора была деятельность Хамиса-эфенди в департаменте железных дорог. Если бы она была оценена по достоинству, он давно бы занимал один из самых высоких постов!

В ответ аль-Антари повторял: «Аллах велик… Аллах велик…» Все чувства его были обострены, он напряженно вслушивался в шум и шорохи за стеной, ни минуты не сомневаясь, что все эти шаги и шорохи — тайные знаки привета, который посылает ему жена хозяина.