Махмуд Теймур - Шесть гиней

Если бы у меня были деньги, чтобы жениться на ней!.. Что же делать?!

Перевод А. Пайковой

«Дорогой друг!

Я хочу рассказать тебе о некоем Саиде-эфенди из Барка. Это дряхлый старикан, он служит в конторе у одного паши. Саид-эфенди да вечная нищета стали теперь моими постоянными спутниками. Каждый день мы забираемся с ним в какой-нибудь кабачок и часами беседуем о роде человеческом, о Юсуфе Вахби [16] Юсуф Вахби — популярный египетский артист. , о политике.

И вот сегодня Саид подошел ко мне и, отозвав в сторону, рассказал удивительную историю; подобной я еще никогда в жизни не слышал.

Джанина, дочь известного паши, три года назад вышла замуж, за юношу, такого же избалованного и взбалмошного, как и сама. Они как будто любили друг друга, но к своему браку относились весьма легкомысленно. Прошло всего три дня после медового месяца, и молодые супруги развелись. Однако скоро они помирились и поженились вторично. Через год супруги снова рассорились и разошлись, а потом поженились в третий раз. Казалось, молодым понравилась эта игра, и недавно они опять устроили развод, не подозревая, что щедрый закон о браках уже утратил свою силу и для возвращения в супружеское лоно одного покаяния недостаточно [17] По мусульманским законам, возобновление брачных отношений после троекратного развода допускается лишь после того, как один из супругов, вступив в брак с третьим лицом, разведется с ним. .

Узнав об этом, они обеспокоились, а их семьи и совсем растерялись, не зная, что предпринять. Им сказали, что у них только один выход: найти какого-нибудь мужчину, который согласился бы жениться на Джанине-ханум хотя бы на одну ночь; после этого он должен дать ей развод, и тогда она может снова вернуться к своему возлюбленному.

Мне кажется, я тебя порядком запутал этой историей: первой женитьбой, второй женитьбой, разводами, брачными законами. Но Саид рассказывал мне все подробности так взволнованно, с таким воодушевлением, будто его это больше всех касается. Меня, как ты знаешь, мало интересуют подобные истории; послушав его с полчаса, я хлопнул в ладоши и попросил официанта принести кости, чтобы разыграть со стариком, кому платить за кофе (мы с ним всегда так делаем). Увидев это, Саид разволновался и, схватив мою руку, дрожащим голосом воскликнул:

— Ты должен решиться!

Я так удивился, что глаза мои едва не вылезли на лоб.

— Дядя Саид! Какое мне дело до сыновей и дочерей паши? Судьба и без нас позаботится устроить им счастливую и безмятежную жизнь с тем же искусством, с каким она устроила мне мою нищенскую.

— Да пойми, мы нуждаемся в тебе! Ты должен стать наемным мужем. Сам паша велел мне найти человека, подходящего на такую временную должность. Он платит сто гиней! И я обещал ему, что найду такого человека. Я рассчитывал только на тебя! Будь я холостяком, я бы, конечно, предложил самого себя; но я женат, у меня дети… А ты с твоей внешностью… ведь ты можешь сойти за вполне приличного человека! А если к тому же ты еще немного постараешься выглядеть поприличнее, то наверняка будешь достоин занять место законного супруга Джанины-ханум, дочери паши…

— О чем ты толкуешь, старый грешник! — возмутился я.

А сам подумал: „Шуточное ли дело — сотня гиней! Пожалуй, за это стоит взяться… и немедленно!..“

Ты можешь презирать меня, сколько твоей душе угодно, я сам себя презираю в десять раз больше. Я не мастер лицемерия, обмана и подхалимства. В нашей стране все обладатели этих качеств владеют дворцами и поместьями…

На этом я кончаю. Второе письмо ты получишь завтра, если в полночь меня не разбудит дьявол и не уговорит освободиться от этой глупой шутки, именуемой жизнью, в которой мне выпала роль презренного шута…»

«Дорогой друг!

Уверяю тебя, я готов был бежать куда угодно, когда Саид привел меня за руку во дворец Ниамат-паши. Я был подавлен и разбит. „Моя честь будет сейчас продана, и я утрачу ее навсегда“, — подумал я. Но повернуть назад нельзя, этого не допустит мое тело, высохшее от голода. Сотня гиней танцевала перед глазами, словно обнаженная гурия… Вслед за Саидом я вошел в роскошную гостиную и присел на край дивана, а лицо мое, отражая мои колебания, переливалось всеми красками заходящего солнца.

Спустя некоторое время Саид-эфенди вдруг вскочил и согнулся с проворством, свидетельствовавшим о хорошей выучке. И я услышал его хриплый шепот, предупреждающий меня, что пришел его превосходительство паша. Я тоже поднялся. Паша уставился на меня, потом пожевал губами, словно желая сказать, что с такими фруктами ему еще не приходилось встречаться.