Елена Котова - Легко!

Он забрался в постель и обнял Одри. Он хотел ее. Может, Одри тоже считает, что в их жизни чего-то не хватает? Джон начал тихонько целовать ее и скоро распалился. Жена повернулась к нему в полусне и поцеловала его. Он целовал ее в губы, но она не отвечала. Он лег на нее, она пробормотала что-то, улыбнулась, не открывая глаз, и обвила его ногами.

– Детка, ты кончила? Ну сделай это для меня, пожалуйста, – прошептал он.

Одри не ответила, поцеловала его, по-прежнему не открывая глаз, потом отвернулась и обхватила подушку обеими руками. Он прижался к ней, попытался снова расшевелить, но скоро сам провалился в сон.

На следующий день они поехали дальше, в Италию.

Спустя две недели Джон вошел в офис во всей красе. Загорелый, сбросивший несколько фунтов, он выглядел конкистадором, готовым к новым завоеваниям. Сделка с Orange теперь уже точно шла к завершению. И тонна новой работы, особенно с Испанией, а вот и в Гамбурге что-то проклюнулось… Опять эти безумные, бесконечные числа продаж, прибыли, сэкономленных пенсов, складывающихся (или не складывающихся) в сотни тысяч фунтов. Генеральный позвонил с приглашением поужинать и помозговать. Это было приятно. Всегда приятно помозговать с шефом за ужином.

Хоть день был забит до предела, Джон стал искать телефон Анны. Бросил ей мейл, спрашивая, определилась ли она уже со своими планами, и могут ли они встретиться на третьей неделе сентября. «Я бы очень этого хотел, но если у тебя не складывается до отъезда, у нас всегда есть октябрь впереди». Изящный мейл. Зазывной, но необременительный. Весь день он время от времени поглядывал на ящик «Входящие».

Анна была в Москве и прочла письмо на блекберри. « У нас » и « всегда » – интриговало. Она ответила на следующий день намеренно занудно. Мол, прилетит в Лондон восемнадцатого вечером, но только на два дня. С удовольствием поужинает, но только девятнадцатого и не поздно, потому что на следующий день обсуждение бюджета. Потом улетит в Среднюю Азию, на обратном пути остановится в Москве и будет в Лондоне в конце первой недели октября. Джон увидел, что это послано с блекберри, и, сделав вид, что не получил мейла, просто позвонил.

Он думал об Анне время от времени, уже не очень-то помня, как она выглядит, только отчетливо вспоминая ощущение, как будто держишь в руках дорогую изящную безделушку. Багатель. Почти каждый день он писал ей по мейлу – так, ни о чем. В пятницу, за четыре дня до намеченной встречи, написал, что предлагает встретиться в «Хилтоне» на Парк-лэйн – «только на аперитив, в баре наверху. Я не могу придумать другого места в Лондоне, которое ты точно найдешь и не потеряешься», а потом они пойдут ужинать во французский ресторанчик неподалеку. Анна это оценила. Он мог бы предложить «Хилтон» с его панорамным видом и для самого ужина. Но «Хилтон» вульгарен, и есть много более изящных способов показать, что это особый ужин. Да, парень понимает разницу. А «Хилтон» как место встречи – это говорит о заботе. Даже полный имбецил знает эту уродливую башню на Парк-лэйн.

Она вернулась домой из офиса пораньше. Помучившись перед зеркалом, выбрала темно-синие бархатные джинсы Gucci, пестрый обтягивающий кашемировый топ Bluemarine с длинными рукавами и сапожки на золотых, немыслимо высоких шпильках. Она выглядела то ли как рублевская жена, то ли как дорогая проститутка, когда это не одно и то же. Это был, конечно, легкий стёб, но ей хотелось выглядеть совсем другой, непохожей на ту professional с дорогим классическим Breguet, которую он встретил в первый раз. Парень уже усвоил, что у нее есть профессия, карьера и что она девушка воспитанная. Пусть теперь полюбуется на веселую девчонку-оторву. У нее была потрясающая по стилю стрижка, только что сделанная самим Паскалем Тессье, знаменитым на всю Москву французским арт-директором «Дессанжа».

Она пришла вовремя, выбрала стратегически правильный столик – с панорамой Лондона, открывающейся с двадцать восьмого этажа «Хилтона», но и с возможностью держать под прицелом вход. Заказала любимое розовое шампанское. Секундой позже пришел текст: «Привет, буду через десять минут. Д.». Достойно.

Ровно через десять минут Анна увидела его в дверях бара, запыхавшегося и отирающего пот носовым платком. Она оторопела на секунду – он выглядел так непритязательно, почти плоско, в тех же джинсах и старом, том же самом желтом блейзере. И нос какой-то очень длинный. Джон озирался по сторонам, явно не видя ее. Она смотрела в окно расслабленно, но наблюдая периферийным зрением, как он мечется. Однажды он посмотрел в сторону Анны и даже ощупал ее на автомате взглядом, но не узнал. Он теперь методично обходил столики, а она всё смотрела в окно, пока он буквально не наткнулся на нее, и его лицо просветлело: