Чарльз Буковски - Почтамт

Мы вернулись в бар. Ви по-настоящему возлегла на меня всем телом.

Я выиграл три из последних пяти заездов. В те годы заездов было всего восемь вместо девяти. Как бы то ни было, и восьми на один день хватит. Я купил парочку сигар, и мы сели ко мне в машину. Ви приехала сюда на автобусе. Я остановился за квинтой, потом мы поехали ко мне.

Ви огляделась.

– И что же такой парень делает в таком месте?

– Об этом меня все девки спрашивают.

– Крысиная дыра у тебя тут.

– Не дает зазнаться.

– Поехали ко мне.

– Поехали.

Мы влезли в машину, и Ви сказала мне, где живет. Мы остановились купить пару больших бифштексов, овощей, фигни для салата, картошки, хлеба и еще выпить.

В вестибюле ее многоквартирного дома висела табличка:

Большая табличка, красной краской.

– Мне нравится про телевизоры, – сказал я.

Мы поднялись на лифте. У нее действительно была славная квартирка. Я внес пакеты в кухню, нашел два стакана, разлил на двоих.

– Вытаскивай барахло. Я сейчас вернусь.

Я вытащил барахло, разложил его на раковине. Выпил еще. Вернулась Ви. Вся прикинутая. Сережки, высокие каблуки, коротенькая юбка. Нормально выглядит. Коренастая. Но хорошая задница и бедра, груди. Крутая кобылка.

– Здрасьте, – сказал я, – я – приятель Ви. Она сказала, что сейчас вернется. Выпить хотите?

Она рассмеялась, и тут я сграбастал все это большое тело и вправил ей поцелуй. Ее губы холодны были, как алмазы, но на вкус хорошие.

– Я проголодалась, – сказала она. – Давай приготовлю!

– Я тоже проголодался. Я съем тебя!

Она засмеялась. Я коротко поцеловал ее, прихватив за жопу. Потом вышел в переднюю комнату со стаканом в руке, сел, вытянул ноги, вздохнул.

Я мог бы здесь остаться, подумал я, деньги зарабатывать на скачках, а она будет нянчиться со мной в плохие минуты, втирать мне масло в мослы, готовить для меня, разговаривать со мной, ложиться со мною в постель. Конечно, ссоры будут всегда. Такова природа Женщины. Им нравится взаимный обмен грязным бельем, чуточку ора, немного драматизма. Затем – обмен заверениями. У меня обмен заверениями получается неважно.

Я начал улетать. В уме я уже переехал.

У Ви все кипело. Она вышла со своим стаканом, села мне на колени, поцеловала, вложив язык мне в рот. Мой хуй напрягся и уперся ей в твердую задницу. Я сжал ее в горсти. Даже стиснул.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказала она.

– Я знаю, что хочешь, но давай подождем с часик после ужина.

– Ой, я не про это.

Я дотянулся и дал ей языка. Ви слезла с колен.

– Нет, я хочу показать тебе фотографию моей дочери. Она в Детройте с моей мамой. Но приедет сюда осенью в школу.

– Сколько ей?

– Шесть.

– А отец?

– Я развелась с Роем. Сукин сын никуда не годился. Только кирял да играл на скачках.

– О?

Она вынесла фотографию, вложила мне в руку. Я попытался что-нибудь там различить. Фон был темным.

– Слушай, Ви, она очень черная! Черт, у тебя что, соображения не хватило сфотографировать ее на светлом фоне?

– Это у нее от отца. Черный доминирует.

– Ага, оно и видно.

– Это снимала моя мама.

– Я уверен, что у тебя хорошая дочь.

– Да, она правда очень хорошая.

Ви поставила фотографию на место и ушла в кухню.

Вечное фото! Женщины с их фотографиями. Одно и то же, снова и снова. Ви стояла в дверях кухни.

– Не пей слишком много! Ты знаешь, что нам предстоит!

– Не волнуйся, малышка, у меня для тебя кое-что есть. А пока принеси-ка мне выпить! У меня был трудный день. Половину скотча, половину воды.

– Сам себе наливай, крутой нашелся. Я вертанулся в кресле, включил телик.

– Если хочешь еще один хороший день на скачках, женщина, лучше принеси мистеру Крутому выпить. И немедленно!

Ви наконец поставила на мою лошадь в последнем заезде. Ставка была 5/1 на лошадь, которая не показывала приличных результатов уже два года. Я поставил на нее просто потому, что шло 5/1, когда надо было 20. Лошадь выиграла 6 корпусов, без напряга. Они эту крошку нашпиговали от сраки до ноздрей.

Я поднял глаза – из-за плеча у меня тянулась рука со стаканом.

– Спасибо, малышка.

– Да, мой повелитель, – рассмеялась она.

В постели передо мной что-то маячило, но сделать с ним я ничего не мог. Лишь пыхтел, пыхтел и пыхтел. Ви была очень терпелива. Я все старался и колбасил, но выпито оказалось слишком много.