Б. Меня как раз и смущает в фильме эта «сказочная» гладкость, заданность и просчитанность наперед всех сюжетных ходов, экранных характеристик и зрительских реакций. Все это уже было: и сказки о волшебном восхождении «из грязи в князи», и трогательные истории про морально незапятнанных лидеров общественного прогресса. Дедушка Ленин, к примеру, неизменно представал на экране «добреньким», рассеянным чудаком, а не безжалостным прагматиком-людоедом, он тоже обладал «гениальным» интеллектом и страшно переживал за соратников, павших на пути к «светлому будущему». Легче ли нам от этого?
Беда в том, что предложенная в «Олигархе» либеральная схема: свободный рыцарь-предприниматель против дракона империи — имеет к российским реалиям прошедшего десятилетия примерно такое же отношение, как «Краткий курс истории ВКП(б)» — к событиям Октябрьской революции.
Ведь в чем особенность нашего этапа «первоначального накопления»? В том, что вся собственность изначально была у государства, и только из рук государства можно было ее получить. Однако обанкротившаяся корпорация под названием «Власть» вовсе не хотела расставаться с собственностью за так. Раздашь всем поровну или продашь на условиях рыночной конкуренции — и ищи ветра в поле… Где они, эти собственники? Платят налоги в казну и спят спокойно? А как их к ногтю прижать? А чиновнику жить на что? Нет, государственные богатства нужно было раздать небольшой кучке людей и с грубейшими нарушениями закона, чтобы повязаны были, боялись передела и верно служили этой конкретно власти.
Пробиться в привилегированную группу было непросто, а удержаться в ней — еще трудней. Элементарная логика выживания диктовала: гарантированно останется на плаву только тот, кто нахапает столько денег, чтобы сравняться по силе с самим государством. На это и были нацелены олигархические бизнес-империи. Они создавались по образу и подобию той, главной Империи, основной принцип которой — тотальный контроль над всеми ветвями власти. Везде были свои мощные и разветвленные службы безопасности, свои карманные СМИ, свои прикормленные судьи, чиновники, депутаты… В круговой поруке олигархи были заинтересованы не меньше, чем власть. Какая уж тут свобода?! Да, борьба шла нешуточная. Бывшие доктора наук и прочие предприимчивые люди с мозгами замахнулись ни много ни мало на то, чтобы подмять под себя империю, захватить «контрольный пакет» государственной корпорации. Но только нам всем от этой борьбы лучше не стало. Энергия денег, направленная на растление и подкуп власти, оказалась разрушительной для общества. Конфликт развивался по схеме: «Чем хуже — тем хуже». Государство в результате одержало верх. Наиболее амбициозных олигархов выдворили из страны, остальные устрашились и стали послушными. Наступила видимая стабильность, но проблемы остались. Страна прочно застряла в феодально-олигархическом тупике. И выхода из него покуда не видно.
Не знаю, был ли этот сценарий единственным для России, но осуществился именно он и именно по законам «рынка», ибо сулил народившемуся классу предпринимателей неслыханные барыши в рекордно короткие сроки. Березовский как человек, с одной стороны, действительно очень быстро соображающий, а с другой — не обремененный никакими нравственными ограничениями, воспользовался этим сценарием эффективнее прочих. За что, собственно, и пострадал. Но попытка рассказать историю его возвышения, игнорируя печальную и порочную закономерность — переиграть государственного дракона можно было, лишь самому став таким же драконом, — действительно превращает его историю в откровенную сказку. Сюжет фильма напоминает хорошо смазанную шестеренку, которая отлично крутится, ни одним зубчиком не зацепляя реальность. Потому-то и вылезает на поверхность универсальная фольклорная схема, потому-то и действуют здесь персонажи-функции вместо живых людей — все эти, как ты говоришь, Царевичи и Серые Волки, потому-то и оставляет фильм ощущение тотальной неправды: ведь действие сказки происходит не в тридевятом царстве, а в той стране, где все мы живем, и во времена, которые мы еще помним.
Лунгин, прекрасно отдавая себе отчет, что занимается мифотворчеством, камуфлирует условный сюжет обилием плотных, «реалистических» подробностей и деталей. Герои в кадре беспрестанно едят и пьют, смачно занимаются сексом, спасаются вплавь с тонущего парохода, мокнут под дождем и т. п. — все сделано, чтобы мы могли поверить в их физическое существование. Честный следователь Шмаков, например, страдает астмой и то и дело пользуется в кадре ингалятором. А когда он приходит к Ларри, то, как и положено «маленькому человеку», снимает ботинки и, держа их в руках, осторожно ступает по роскошному паркету, старательно обходя лежащую на полу тигровую шкуру. На золоченый стул садится, тщательно подвернув полы неказистого серого пальто, и так и сидит, неловко потея, на протяжении всего разговора. Ну как после этого усомниться в подлинности героя?
Читать дальше
