— Я сжился с этой ложью легко, так как с той памятной для меня встречи с вами мечтал, чтобы подобное стало действительностью. Не мог же я просить командование помочь вывезти просто знакомую девушку?.. А солгал потому, что мне дорога и нужна ваша жизнь…
— А разве я просила вас об этом? Разве хоть раз в своих письмах я жаловалась? А вы разве спросили меня — хочу ли я, могу ли я уехать из Ленинграда, а спросить надо было, прежде чем вводить в заблуждение командование и себя?! Я не сомневаюсь в вашей человеческой доброте, благодарна вам, но я останусь дома, со своей мамой.
Утром С. М. ушел по делам командировки. Я попросила маму сдвинуть в сторону оконную маскировку — проверить, светлее ли стали утра — ведь середина марта… Хотя наше единственное окно (окно первого этажа) упирается в стену узкого двора-колодца, все равно дневной свет чувствуется. И днем погода становится мягче.
Мама дома — выходной день. Сегодня она велит мне лежать. Опять варит кашу. Но почему у меня нет желания поесть? Это пугает. Живот хочет есть, а рот противится: как только поднесу ложку с кашей ко рту — дурнота наступает.
Мама, похоже, за ночь обдумала ситуацию, предложение С. М., и очень убежденно заговорила об этом:
— Вот что, дочка, считаю я — тебе надо уехать. Наступает весна. Не думаю, что она оздоровит ослабленных и больных. Уж не чахотка ли у тебя? Я сегодня увидела на полотенце, в которое ты откашливалась, кровь… Здесь ты можешь умереть, а я этого не переживу. Морозов, видно по всему, очень душевный человек: если уж сейчас говорит тебе, что ему нужна твоя жизнь, то это серьезно с его стороны. Подумай, может, это твоя судьба?! Выживешь под крылом его матери, и если его пощадит война, будете вместе, станешь его женой… обо мне не беспокойся — ты же видишь, я двужильная. Если уж Кудряшов меня не доконал, Гитлеру меня не одолеть. Я совершенно теперь уверена, что не слягу, — дело идет к теплу, к травке…
Мои же мысли текли в другом направлении. Я понимала, что они нелепы для моего состояния и вида. А думала я о том будущем, когда закончится война и я, благодарная Морозову за спасение жизни, должна стать его женой. И тут же задала себе вопрос: захотела бы я стать его женой при иных, нормальных условиях: предположим — нет войны, нет всего этого ужаса и встретился на моем пути вот этот Сергей Михайлович и сделал мне предложение?.. И ответила тут же — нет, в таком плане я о нем не думала бы, не взволновалось бы чувство, и я, наверно, предложила бы ему только дружбу, товарищество.
И хотя не по времени и не к месту были эти мои размышления, я обрадовалась: значит, я жива, буду жить! Умирающий думать так, как я, не мог бы.
Вспомнила наставления тетушки о том, что никогда в жизни не надо ловчить, пользоваться удобными для тебя обстоятельствами, надо обдумывать свои поступки с заглядом в будущее, как твой поступок обернется для тебя и для других.
Попыталась объяснить маме свои мысли и чувства: «Умирать ли, выживать ли — утешительнее в своем городе, в своей халупе, нежели стать обузой для хороших людей. А возможно, и неблагодарной свиньей. Предположим, я согласилась уехать в Молотовскую область, выкормилась на хлебах С. М. и его мамы… кончилась война, и С. М. приехал… я обязана стать его женой! Ведь он даже сейчас не допускает мысли, что может быть иначе потом, окончись для него и для меня война благополучно. Меня, конечно, радует, что мы оба верим в будущую Победу.
Но не радует, что он руководствуется только своим чувством ко мне: по его словам, сразу после единственной встречи со мной он стал думать обо мне как о его будущей жене. Почему ни в одном письме не спросил, как я отношусь к нему? Как он думает обо мне? С первого взгляда полюбил, что ли?»
Мама вставила реплику:
— Если бы не полюбил, то и не соврал бы своему начальству, будто «жена в блокадном Ленинграде»!
— Что же получается, мама! Любовь может толкнуть человека на ложь? А мне мои воспитатели и книги внушали, что любовь очищает, облагораживает человека!
— Ой, какая ты еще дура. Права твоя Ольга, что ты блаженненькая… Даже стыдно слушать… Одной ногой стоит в братской могиле, а рассуждает о любви… Постарайся увидеть себя сегодняшнюю и спаси себя ради меня, ради Сергея Михайловича. Я с благодарностью уверенно вручила бы твою жизнь в его надежные руки. Будь благоразумной, рассудительной. Говорю тебе исходя из опыта своей жизни. Искалечила я свою жизнь своими двумя легкомысленными замужествами!
— Между прочим, насколько мне известно, оба раза ты выходила замуж по любви. Другое дело — оправданно ли, благоразумно ли, но по большому чувству — иначе поступить не могла.
Читать дальше
