Георгий Данелия. Безбилетный пассажир. Короткометражные истории из жизни кинорежиссера. — «Дружба народов», 2002, № 11
Этот нон-фикшн посвящен супругам Гуэрра. Тут всё — от детской любви до встречи с Фиделем Кастро на Кубе, от пьяного Сергея Бондарчука до трезвого Виктора Конецкого.
«На ужин в кают-компании буфетчица подала макароны по-флотски, потом налила нам чаю.
— Не пей, — шепнул мне Конецкий. И сам не стал пить.
Когда мы остались одни, Конецкий открыл титан. Там под водой на дне толстым слоем лежат вареные тараканы.
— И так на всех старых кораблях, — сказал Конецкий».
Денис Датешидзе. Стихи. — «Дружба народов», 2002, № 11.
Начавшись с, казалось, выспренной строчки: «Возможно, жизнь летит в тартарары…», последнее стихотворение в подборке этого тридцатитрехлетнего петербуржца удивляет и радует чудом превращения философского этюда в емкое лирическое стихотворение. Я сразу вспомнил стихи Геннадия Русакова двадцатилетней давности.
Напоминаю, что за последние пять лет у поэта Датешидзе вышло три книги стихов.
Сергей Дмитриенко. Беллетристика породила классику. К проблеме интерпретации литературных произведений. — «Вопросы литературы», 2002, № 5, сентябрь — октябрь.
О приключениях терминов, понятий и смыслов в русской литературе двух последних веков. «Не в меньшей степени нуждается в переосмыслении содержание понятий „лишний человек“, „маленький человек“, тот же „чиновник“, не говоря о „нигилисте“ и т. д. и т. п.».
Евгений Ермолин. Человек-Овца и Господь Бог. Харуки Мураками и его русские читатели. — «Континент», № 113 (2002, № 3)
«И становится понятно, что Мураками не столько врач, сколько боль. Но боль-то настоящая. Вот в чем штука». См. также: Сергей Шаргунов, «„Проблема овцы“ и ее разрешение» — «Новый мир», 2002, № 4.
«Живейшее принятие впечатлений». Письма Джона Китса. Вступительная статья, составление, примечания и перевод с английского А. Ливерганта. — «Вопросы литературы», 2002, № 5, 6.
Значительное, на мой взгляд, событие. Девятнадцать разнообразных адресатов. От сорока трех писем, приложенных к изданию 1986 года (серия «Литературные памятники»), этот эпистолярий отличается тем, что здесь прорисовывается образ Китса-человека, там — все же — Китса-художника.
«Летом я собираюсь на север; удерживает меня только то, что я почти ничего не знаю, почти ничего не читал про эти края, — придется поэтому следовать совету Соломона: „Приобретай мудрость, приобретай разум“. Времена рыцарства миновали, и, мне кажется, нет большей радости, чем утоление жажды познания. Нет, по-моему, более достойной цели, чем стремление принести миру добро: одни добиваются этого своим существованием, другие — умом, третьи — добросердечием, четвертые — умением заразить хорошим настроением всех, кто встречается им на пути, — и все, каждый на свой лад, исполняют свой долг перед Природой. Для меня же есть лишь один путь — путь усердного прилежания и размышления. И я пойду этим путем, ради чего и намереваюсь на несколько лет уединиться…» (Джону Тейлору, 1818).
«Печально, когда искрометное воображение вынуждено в целях самозащиты притуплять свою тонкость вульгарностью и затеряться в общем хоре голосов, дабы не гнаться за недосягаемым. В подобных вопросах чужим опытом не довольствуется никто. Верно, без страдания не может быть ни величия, ни достоинства, отвлеченная радость не сулит долгого счастья, и все же кто откажется лишний раз услышать, что Клеопатра была цыганкой, Елена — мошенницей, а Руфь — пройдохой…» (Тому Китсу, 1818).
Борис Заходер. Приключения Винни-Пуха. Из истории моих публикаций. Публикация Г. Заходер. — «Вопросы литературы», 2002, № 5, сентябрь — октябрь.
Довольно грустные приключения. Особенно сюжет с известным мультфильмом и пресловутое пиратство по обе стороны границы.
Наталья Иванова. Просто так. — «Знамя», 2002, № 10.
Это, в общем-то, документально-художественная проза. И чувствуется, что — моментами — писать это дело Наталье Борисовне было очень даже по кайфу.
«Единственное, что мучило в детстве на даче, — ежевечернее мытье грязных ног под строгим надзором крестной (родители „закрывали глаза“ на причуды маминой тетки, которую до самой смерти в восьмидесятичетырехлетнем возрасте все звали Катенькой, — благодаря ей я оказалась крещеной в несознательном возрасте).
Бабушка жила на другой даче, по другой дороге, постоянно, и летом, и зимой: в 20-е годы, когда она, молодая вдова со слабыми легкими, уже имея на руках двоих детей, вышла вторым браком за нэпмана, он купил дачу в самом сухом, самом сосновом месте Подмосковья, — там бабушка и осталась почти на всю свою жизнь, после того, как нэпман исчез в сталинских лагерях, — и мы каждое лето ездили ее навещать. Потемневший деревянный дом стоял в соснах и травах, в которых исступленно стрекотали кузнечики. Бабушка никогда ничего не сажала, даже цветов, — она только лишь сеяла иногда траву, и та становилась на участке все гуще и гуще; и на одной из моих детских фотографий видно, что трава — намного выше моей белесой тогда головы».
Читать дальше
