Игорь Каплонский - Ангелы Монмартра

– Как странно, – пробормотал Анж, – я не могу представить его таким…

– Рассудок возвращался к нему всё реже. Однажды, после очередного провала в памяти, он обнаружил себя замерзающим на скамейке посреди жестокой ледяной метели. Улица была темной и безлюдной. Санжаров понял, что не может пошевелиться, что ему становится всё теплее и уютнее. Он также понял, что это конец.

– Я чувствовал подобное. Мне приходилось медленно умирать, – нахмурился Анж. – Кристелла, я знаю: сначала засыпает душа, потом немеет тело. Последним гаснет сознание, медленно, словно кто-то прикручивает фитиль в керосиновой лампе.

– Но ты выжил и не сошел с ума. Тебя спас – снова! – образ Светланы. Он в нужное время вырвался из умирающей памяти, как самое важное, самое драгоценное в твоей жизни. У каждого есть такое воспоминание. Оно может спасти, даже если твой ангел-хранитель отвернется. Но могут вступить в игру и иные силы, которые решат использовать тебя в собственных целях.

– Но что спасло Санжарова?

– Его спас клоун.

– Извини, я ослышался…

– Клоун. Санжаров почти окоченел и посчитал его явление предсмертным бредом. Но клоун был. Он медленно шел к Петру сквозь снежную бурю и с каждым шагом бил в большой барабан. Через некоторое время Санжаров узнал его… Тело, как бочонок, тонкие и длинные руки и ноги. Костюм сшит из красной и желтой половин. Ботинки узкие, с тяжелыми шарами вместо носов. Голова маленькая, буквально растет из плеч, на лысине треуголка с разноцветными помпонами. Только лицо клоуна невозможно рассмотреть. Его глаза словно путешествуют по лицу: то выше, то ниже, то сдвигаются едва ли не вплотную, то разбегаются в стороны…

– Странно. Ты говоришь, Санжаров его узнал?

– Да. Петр с детства увлекся филокартией. Однажды добрый старичок, который жил с ним по соседству, подарил ему две открытки. На одной была отпечатана «Мадонна Литта» Леонардо да Винчи, а на другой клоун с огромным барабаном. Как говорится, от великого до смешного… С тех пор коллекция Санжарова состоит из репродукций картин на библейские мотивы и из забавных цирковых этюдов.

– Тем не менее спасла его не Мадонна…

– О, да. Представь, под видом клоуна его спас ангел. Да-да, случаются и такие метаморфозы. Я знаю об этом ангеле только то, что он один из офаним… Понимаешь, ангелов столь великое множество, что всех не знаю даже я. Но эти особые. Они огненные колеса Меркавы, колесницы Господней. В своем истинном обличьи они гигантские, круглые, и при этом сплошь покрыты глазами.

– Такое привидится в бреду, – передернул плечами Анж.

– Но ты не знаешь, как выглядит Абраксас. Тебе не ведома сущность Метатрона. Есть такие, что усядутся на острие иглы. Иные столь велики, что могут закрыть собой зодиакальный круг. И все идеальны. Господь создал предвечный мир и совершенствовал его до бесконечности. Я думаю, Ему однажды надоело играть с Собой в поддавки и творить только шедевры. Тогда Он создал человека, существо, которое с одинаковым успехом может пасть или возвыситься. У вас всегда было право выбора. Что же касается различия ангелов… Ты видел рога керубов. Сообщу тебе, что и у меня два облика – человеческий и львиный. И, как ни странно, оба истинные, – Кристелла коротко рассмеялась. – Что касается спасителя Санжарова, то он как бы запасное колесо. У Меркавы восемь постоянных колес, которые называются гал-галим. Именно на них приходится вся тяжесть Престола Господнего. Кроме того, они обязаны петь кедуссу, вечный гимн славе Творца. Офаним же, «многоокие», готовы их подменить всегда… уж и не знаю, в каком случае. Это к теме неисповедимости путей. А пока не настал их черед, офаним часто бывают посланниками по самым различным поручениям.

Кристелла помолчала, чтобы Анж хоть немного разобрался в услышанном.

– Клоун сел на скамейку рядом с Санжаровым. Петр почувствовал, как от его соседа исходит волнами спасительный жар. Они сидели молча, пока к Санжарову возвращалась жизнь. Затем клоун представился как Ализьенн Арлизонн и предложил спасенному настоящую власть. О таком смертный не мог бы и помыслить.

– Постой, Кристелла. Если ко мне подходит клоун и обещает власть…

– У Санжарова не было выбора. Он поверил сразу. И согласился властвовать над падшими ангелами.

– Но это же…

– Не перебивай. Кроме падших, которые последовали за Денницей и ныне суть его легионы, есть другие. Они не приняли ни одну из сторон и живут как люди. У них осталась толика прежней силы. Если они используют ее во вред, к ним приходит палач. Это человек, наделенный правом судьи. Он может казнить и миловать. Если честно, мне не слишком приятно говорить о тех, кого мы называем карателями. Большинство из них отвратительные личности, которые не видят разницы меж добром и злом. Они перестают быть людьми. Представь, какое искушение для мелкого негодяя возвыситься над сильными мира! И не следует испытывать иллюзий по поводу того, какие приговоры будет выносить великанам моральный калека.