Бертран Блие - Вальсирующие, или Похождения чудаков

Веки Пьеро закрылись сами собой. Бессонная ночь, операция, страх и укол были уж слишком большим испытанием для его нежного сердца. Он закрыл свою лавочку. Даже голая девка больше не интересовала его. Та же, сука, как нарочно, медленно одевалась и тщательно причесывалась. А затем с полным бесстыдством натянула свои высокие сапоги и черный свитер. Мне было неприятно на все это смотреть. Здорово неприятно и как-то неловко рассматривать ее треугольник. Зная, что Карно следит за мной, я не смел поднять на него глаза. Как же было ему не потешаться над моим смущенным видом. Тем более что я уже не отрывал глаз от ее вздутого лобка и выглядел ну заправской целочкой. В конце концов она натянула свою короткую юбку, ничего не надев под нее.

– Вы только поглядите на эту шлюху, – с отвращением произнес Карно. – У нее даже трусов нет.

А та поднимает свою меховую шубку и спрашивает, может ли она наконец уйти.

– Почему у тебя нет трусов?

Это неожиданно спрашивает Пьеро. Чтобы задать вопрос, он открыл один глаз.

Девица вздыхает и просит отпустить ее. Ей, мол, все обрыдло. Нам тоже все обрыдло.

– А ты не торопись, – говорю. – С тобой мы еще не разобрались.

– Отвечай на мой вопрос! – орет Пьеро, внезапно выпрямившись на своем ложе.

– Не вставай, – говорю ему. – Не дури. Тебе надо отдохнуть.

Он не желает ничего слушать. И в ярости вскакивает.

– Вот! Смотри, что наделал твой дружок! – показывает он, начиная отдирать пластырь, прикрывающий пах. Я пытаюсь его усадить, уложить. Ничего не выходит. Он требует, чтобы от него отстали, и орет все громче и громче.

– А если у меня он больше не встанет? Никогда! Пусть эта шлюха смотрит! Нет никаких сил его унять.

– Перестань орать, – говорю. – У тебя там все в порядке.

И тут голос подает деваха:

– Да при чем тут я, черт возьми! Не я же стреляла! Мне было начхать, что у него сперли «ДС»!

– Кто этот мужик?

– Мой хозяин.

– Ты с ним спишь?

– Уверяю вас, без всякого удовольствия…

– Поэтому ты ничего не носишь под юбкой?

– Конечно! Он хочет, чтобы я всегда так ходила. Даже по улице. Это его возбуждает.

– Какая падла!..

Та пожимает плечами, будто ей наплевать. Как и на все прочее.

Пьеро утих. Размахивая руками, он разбередил рану и теперь, сжав зубы, держался за бедро.

Спрашиваю у девахи, чем она занимается в жизни.

– Мою голову клиентам, – отвечает.

– У этого типа?

– Ну да! Сами видели, какой у него салон! Вы же стояли рядом!

Такое впечатление, что она говорит с полным ртом. Что у нее в горле что-то застряло. Представляю, как она орудует шампунем, намыливая головы пахучей пеной.

– Я хотела бы вернуться домой, – говорит, – поспать хоть часок перед работой.

На что Пьеро говорит «нет». И это «нет» падает, как нож гильотины. Мы с Карно смотрим на него, ничего не понимая. С чего это Пьеро так завелся? Теперь у него вид одержимого навязчивой идеей человека, который ни о чем другом уже думать не может. Видя, как он сияет, я начинаю догадываться, что он задумал. Как воскресший, словно обретя новые силы, тот бегом пересекает помещение. Чуть-чуть прихрамывая, как бы давая понять, что не забыл о своей ране. С гримасами от боли покончено.

С загадочным видом останавливается в дверях и оборачивается к нам, будто к своим апостолам. «Следуйте за мной», – говорит. И направляется к выходу, словно инвалид, лишенный костылей. Бросаюсь помочь ему спуститься по лесенке с узкими ступенями. Карно топает за мной. «Ее можно оставить одну?» – спрашиваю я, кивая на девчонку. «С Ринго нет проблем», – осклабившись, отвечает тот. Ринго – это немецкая овчарка. Под ее охрану и оставляем деваху, чтобы не слиняла.

Пьеро тащит нас через гараж. Заинтригованные, следуем за ним. Оберегаю его от новых повреждений. И тут он застывает перед окаянной «ДС».

– Догадываетесь, какой подарок мы сделаем парикмахеру? – усмехается он лукаво.

– Понятия не имею, – отвечаю ему.

– Так слушай.

И, впившись рукой мне в плечо, с наслаждением объясняет свой план.

– Раз этот мужик так привязан к своей тачке и даже готов пустить в ход револьвер, лишь бы мы не коснулись ее своими грязными лапами, мы, конечно, вернем ее. Не будем свиньями! Оставим где-нибудь на обочине дороги. Фараоны подберут, и тот явится за ней в комиссариат. Там он убедится, что она целехонькая, только немного крови на заднем сиденье, и, посвистывая, отправится домой. Этому мудачку невдомек, что мы поколдовали над его машиной и просто-напросто подпилили тягу.