Сергей Довлатов - Малоизвестный Довлатов. Сборник

Тебе спасибо в первую очередь.

Печататься зовут все. Но. Либо бесплатно, или почти бесплатно («Эхо», «Грани», «Время и Мы»), либо изредка («Континент» и американская периодика).

Я уже здесь написал три материала — два в «Русскую Мысль» (о себе и о ефимовской «Метаполитике») и один в «Континент» об эстонских делах.

Прислали мне немного литературных денег. Я теперь похож на второстепенного ленфильмовца. Одет в кожзаменитель и разнообразный западный ширпотреб. Купил всяческую радио, фото и муз. аппаратуру.

То, что я — жив и на воле — чудо. Ликую беспрестанно. Склеил юную домовладелицу Кристину — очень худую.

Проблем алкоголизма не существует. Есть другие. Проффер [18] Карл Проффер (1938–1984) — американский филолог-славист, владелец издательства «Ардис» (Анн Арбор, Мичиган). говорит — реально поступить в аспирантуру. Или добиваться статуса в периодике. Или катать болванки у форда. Мне подходит — все.

Подождем документов и улетим в Нью-Йорк. Лена минимально устроена. Все уверяют, что и я не пропаду. А Максимов даже в таких формах: «С вашим обаянием! С вашим талантом!»…

У меня есть рукопись о журналистике, полудокументальная. И еще роман о заповеднике, в том же духе. У Леши — 1600 моих страниц.

А главное — я жив и на воле. Человек таков. После мгновенной аккомодации его отрицательные чувства сразу восстанавливаются на прежнем уровне. Сравнения приобретают чисто творческий характер. Я же все еще преисполнен ощущения свободы, благополучия (мы очень нищенствовали полгода) и т. д. Все, что можно знать об Америке, не побывав там, я знаю. На фоне майора Павлова, негры и колумбийцы — дуси <���…>

Напиши мне личное письмо.

С благодарностью и любовью,

преданный тебе Довлатов

24 окт. < 1978 г., из Вены в Бостон>

Людочка, прости меня за глупость.

Я как-то совершенно не умею выбирать тон. С тобой особенно. Как будто — завидую и даже сержусь. Почему-то разозлился на твою литературу. Мол, и в этом обошла. Обновленным я себя не чувствую, уверенным — тем более. Я когда-то спросил Ефимова, будет жизнь лучше или нет. Он говорит, кому хорошо, будет еще лучше, а кому плохо — будет еще хуже. Именно так и получается. Посуди сама. Литературные перспективы ничтожны. 80 % из написанного я даже не буду пытаться издать. Есть одна приличная книжка о журналистике и все. И задумок (наше с тобой любимое слово) тоже нет. Дальше. Семья неизвестно — есть или нет. Я очень люблю Катю. [19] Дочь С.Д. Екатерина Довлатова, род. 6 июня 1966 г. в Ленинграде. <���…> И так будет всегда. Разреши сделать тебе чудовищное признание. Больше всего на свете я хочу быть знаменитым и получать много денег. В общем, я совершенно не изменился. Такой же беспомощный, замученный комплексами человек, умудрившийся к 37 годам ничем не обзавестись. А кое-что и потерять. Здесь у меня даже собутыльников нет.

Я тебя обнимаю. Мама кланяется. Глаша с нами.

Твой Сергей

P.S. Не попадалась ли тебе «Русская Мысль» за 19 окт?

Там про меня целая страница с красивой фотографией.

С.

21 марта <1979 г., из Нью-Йорка в Бостон>

Милая Люда! Спасибо за письмо. Буду рад с тобой повидаться. Телефон мой (212)359-0103. Но он скоро изменится. Вместе с адресом. М.б. в течение недели. Мы переезжаем в Forest Hills. Район получше, и школа хорошая. Да и хозяин наш теперешний — белорус и красноармеец. Новый адрес и телефон сообщу <���…>

Моя растерянность куда обширней средних эмигрантских чувств. В этом-то плане на что мне жаловаться? В газетах обо мне пишут. По радио говорят. Дважды выступал почти бесплатно, но с успехом. Книжки выходят и будут выходить. Есть четыре издательских предложения. Все — несолидные. Ни денег, ни престижа. Есть халтура на радио Liberty. В «Новое Русское Слово» пиши хоть каждый день. (Кстати, о тебе написали мои приятели Вайль и Генис, номер за 20-е. По-моему, грамотно и справедливо.) Работу пока не ищу. Рано. Посещаю английские курсы. Бесплатные, а следовательно — некачественные. Уверен, что в 2–3 месяца подвернется работа. Тут два еврея создают новую газету. Преображается Liberty, а значит, будет вакансия. Но это все <���…>

В Ленинграде при всем ужасе было ощущение цели. Вернее, перспективы. Тюрьма — Париж. Сейчас ощущение физического конца, предела. <���…>

Литераторов здесь нет. Откуда им взяться? П. скучен, глуп и блудлив. Лимонов — талантлив, но отвратен. Бродский — выше облаков. Наврозов — англоязычный полунабоков. Остальные — безымянные. Я даже слегка выделяюсь, увидишь.