* * *
Позвонить тебе, что ли, спросить, мы в ссоре или..?
И услышать в ответ: «А мы тебя схоронили.
Сколько лет пролетело, в одном лишь черпаю силу,
Что никто покуда не видел твою могилу».
Вот как скажет. А ты, а тебе что горох об стену.
Это ты все годы брала его на измену.
Это ты вскричать готова:
«Я жива-здорова!
Даже морщусь, если потыркать иголкой в мякоть!»
А трубка скрипнет: «Не плакать!»
А трубка скрипкой сама заплачет
О том, что любовь — ничего не значит.
* * *
В Москве дожди идут из облаков,
Светящихся на черном небе, словно
Сто лун за ними, нимбов, маяков,
Сто белых стай, воркующих любовно.
Смотри на свет! Он может нас спасти,
Я сотни раз проделывала это.
А что тебе на память привезти
С того недосягаемого света?
* * *
Пока закуришь сигарету,
Придет автобус. За-га-си.
Так Бог планировал планету
С огромной родинкой Руси,
Чтоб все не клеилось без Бога.
И ты Его не торопи.
Пришел автобус. Ждет дорога.
О бренном не тревожься. Спи.
Душечек не бывает
В Троицу треволнения начались сразу после обеда.
Приехала подруга за луковицей, листья которой сводят бородавки (пока Ляля лежала в психбольнице, у нее засох цветок, что я давала, а бородавка еще только наполовину сошла).
Она сразу прошла на кухню — села у форточки и закурила. Вдруг лицо ее исказилось болью, а глаза так напряженно посмотрели куда-то вдаль, словно с вопросом: есть ли свет-то в конце тоннеля?
— Нин, представь: поставила я во дворе корзину с плакатом «Для сволочей, которые бросают бутылки в кусты!». А ее сломали.
— Ляль, может, нужно было написать: «А попробуйте попасть бутылкой в корзину!»?
Ну, тут началось: я получила по полной программе (Лялина болезнь проявляется как агрессивность). Сначала подруга обозвала меня «светофором» (цвета моей одежды ужасны, по ее мнению), а затем попало моему голосу:
— Знаешь, сейчас твой голос — бархатные штаны, протертые на коленях! Где ты его взяла сегодня? Говори своим обычным голосом!
А в конце еще гостья покурила на кухне и незатушенную сигарету бросила в ведро — мусор загорелся. Я потушила. Проводила Лялю.
И тотчас позвонил сын подруги Аси, тоже в этом году сошедшей с ума:
— Теть Нин, помогите найти хорошего психиатра — с мамой опять плохо!
— Да, конечно, обязательно займусь этим.
Я позвонила знакомому психиатру Диме и договорилась о консультации, услышав информацию про эту весну: каждые сутки тридцать — сорок вызовов психбригады, что-то делается с пермяками… никогда такого не было!
Тик у меня под правым глазом начался. И словно сам тик мне сказал: отключи телефон, отдохни, краски достань. Чтоб выправить свое настроение, я решила перерасписать фаянсового Толстого.
Нам подарили его месяц назад. Но дочери сказали:
— Лев Николаевич такой угрюмый — с ним жить нельзя! Всем своим видом он говорит: не так все делаете! Убери его, мама, за кровать!
И тогда я его расписала, как мир (земля черная, деревья фисташковые, небо — то есть плечи — синим). Ведь Толстой — это целый мир. А дочери говорили, что все равно угрюмый — с таким Толстым жить нельзя. «Или желто-красного добавь, или — за кровать!»
Купила я желтый марс и красный кадмий — повеселее, может, будет Лев Николаевич.
Я уже из-под шкафа вытащила свои краски и собралась отключить телефон. Но тут он как раз зазвонил. Муж взял трубку: «Марина? Нет? Нину! Хорошо».
Меня оглушил ликующий женский голос:
— Нина! Это ты? Догадалась, кто звонит?
Голос красивый, знакомый, но… что-то пока не узнаю.
— Нина, это я, Ксана, Ксения! Я сейчас под Пермью — у тети в Добрянке… — И такая от ее голоса шла сила — молодости!
— Ксана! Ты к нам заедешь?
— Нет, уже не успею. Тут сорняки такие на огороде — пальмы! Я помогаю полоть. Нин, ну как вы все, Стаса моего видишь?
— Как-то… один раз. Говорит, пианино сейчас никто не хочет иметь, настройщики не нужны, он увлекся… забыла, чем же… а, сборкой часов. На вокзале выбросили часы величиной с таз, Стас отремонтировал их, дома поставил. А ты как?
— Нин, ты запиши мой новый номер телефона! В Питере у тебя ведь книжка вышла, если будешь там — у меня можно остановиться. Поговорим. А это правда, что у меня голос все еще красивый?
— Очень.
— Я и выгляжу все так же!
— Молодец. Рада была услышать тебя.
— Это тебе подарок на Троицу!
— Спасибо.
Читать дальше
