Конечно, от книги к книге Павич и его слово меняются. «Но как бы ни менялся текст Милорада Павича, он по-прежнему напоминает нам о принадлежности. О принадлежности к истории в ее вечном, метафизическом круговращении, вне которого человек действительно превращается в ничто, в пустоту. Выстраивая хронотоп своей прозы на принципе историзма, в самом традиционном понимании историзма как „чувства принадлежности к истории“, Павич тем самым вводит нас в метафизику истории и действительно выглядит „инородцем“ в мире современного постмодернизма».
В. А. Анисимов. Исповедь снабженца. Литературная запись В. С. Балиной. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 11 .
Рука не поднимается назвать эту постоянную рубрику «Звезды» — «Люди и судьбы» — проектом или акцией. Но это именно проект. Раз за разом публикуемые свидетельства живых совопросников еще не остывшего времени достойны того, чтобы впоследствии составить поучительную и интереснейшую книгу. Этот человек, действительно удачливый советский снабженец (род. в 1934), ныне живет в Питере. Замечателен ровный тон его рассказа. Так говорят опытные, много повидавшие и много понявшие люди. И — честные, как можно убедиться из его исповеди. Процитированные им собственные самодельные стихи о нынешнем безжалостном времени только добавляют краски его искренности.
Андрей Битов. Текст как поведение. Воспоминание о Мандельштаме. — «Рубеж». Тихоокеанский альманах. Владивосток, 2003, № 4 (866).
Следует помнить, что во многом благодаря именно А. Г. Битову во Владивостоке установили бронзовый памятник поэту — на месте его гибели. Устанавливали дважды — первая скульптура, бетонная, была разрушена варварами. Много хлопот нес на себе и главный редактор альманаха «Рубеж», представитель Русского Пен-центра во Владивостоке Александр Колесов.
«[9]. Не один я такой. Мандельштама — любят. Не всенародной любовью, а — каждый. <���…> В 1997 году, во Владивостоке, во дворе скульптора Валерия Ненаживина, я столкнулся с самой невероятной историей такой любви.
Воспитанный на ненависти к монументальной пропаганде, я еще ни разу не любил памятника конкретному человеку, даже писателю, с трудом смиряясь лишь с андреевским Гоголем, да с Опекушиным (опека над Пушкиным), да с дедушкой Крыловым (по подсказке того же Мандельштама) в Летнем саду.
Здесь, в тесном дворике, в толпе пограничников и горнистов, я видел подлинного Мандельштама! Предсмертный, он вытянулся к квадратику неба, гордо по-птичьи задрав свою птичью голову, поднеся задыхающуюся руку к замолкающему горлу. То самое пальто, те самые чуни… Он успевает сказать нам свое „прости“. Невыносимо!
Памятник был поставлен у себя и для себя.
Скульптор не совершил античной ошибки Пигмалиона: он любил человека, а не статую. Ненаживин! — бывают же фамилии.
Историю создания он излагает так.
Конечно, он знал, что в его родном городе погиб поэт, но не больше. Однажды, в тексте современного автора, набрел на цитату. Строчка потрясла его. Он достал книгу Мандельштама и погрузился в нее. Он прочитал всего Мандельштама и все о Мандельштаме. Он почувствовал и пластику, и массу всех его слов. Он вылепил Мандельштама из этого материала, а не из глины».
Татьяна Бек. Николай Заболоцкий: далее везде. — «Знамя», 2003, № 11 .
Это предварительные итоги анкеты, подготовленной в связи с прошлогодним столетием поэта. Анкета рассылалась самым разным стихотворцам, содержала четыре вопроса и получила около сорока откликов.
«Суммируя ответы своих товарищей, я получила неожиданные для себя новости о свежих гранях авангарда, или о казусах пребывания натурфилософии в недрах поэзии, или о „шарже, настоянном на лиризме“, или о живучести оды с грузинской приправой за счет союза с примитивом, или о юродстве как орудии против хаоса… И много о чем еще. (Не обошлось, естественно, и без темы позднего-раннего Заболоцкого. — П. К.). Эти вести и весточки в сумме, как мне кажется, составляют асимметричную и взбалмошную картину современной поэзии. Все участники анкеты — вне зависимости от пола и стиля, помимо цеховых интересов и вообще — поверх барьеров, — прикасаясь к Заболоцкому, вдруг, как в сюрреалистической сказке, укрупненно самопроявлялись».
См. также: Татьяна Бек, «Бессмертье перспективы. Отсветы и отзвуки поэзии Заболоцкого в современной поэзии» — «Литература», 2003, № 40, 23–31 октября .
Михаил Горбов. Война. Публикация и вступительная заметка Марины Горбовой. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 11.
Читать дальше
