Сирил Массаротто: Сто чистых страниц

Нотариус громко кашляет, напоминая о своем присутствии.

— Своему внуку я завещаю… — продолжает он.

Он что-то оставил мне? Но что? Я еще ничего не знаю, но, видя лицо нотариуса, готовлюсь к худшему. Кажется, он чувствует себя неловко и смотрит на меня едва ли не с симпатией, что весьма странно для представителя его профессии, привыкшего к разочарованиям, ссорам и подлостям.

— …я завещаю блокнот.

Он распечатывает еще один конверт, кладет блокнот на стол и кончиками пальцев медленно пододвигает ко мне. Я, конечно, узнаю его: коричневой кожаной обложке много лет, но она блестит как новенькая — неудивительно, ведь дедушка столько времени проводил, чистя и натирая ее. Блокнот перетянут все теми же старыми резинками, не дающими ему открыться и словно охраняющими содержимое. Я из любопытства открываю его, но, бегло пролистав, не обнаруживаю ничего. Ни единой фразы. Ни единого слова. Чистые страницы, пронумерованные от первой до сотой.

Я раздосадован.

— Мне не нужна эта штука.

— Вы уверены, месье? В таком случае придется приступить к процедуре отказа от наследства. Могу сразу предоставить часть бумаг, которые вам необходимо заполнить, только учтите, сначала нужно…

— Ладно, не надо. Давайте ваш сраный блокнот…

Я кладу его во внутренний карман куртки и быстро выхожу из кабинета. Уже на улице до меня доносятся голоса сестер. Резко останавливаюсь, оборачиваюсь и вижу, что они бегут ко мне. Обнимают, признаются, что им тоже грустно и обидно и они совсем не понимают дедушку, утешают меня, уверяя, что я такого не заслужил.

Потом ненадолго отходят, что-то обсуждают, шепотом обмениваясь несколькими фразами, возбужденно кивают и возвращаются ко мне.

— Непонятно, что нашло на дедушку, почему он так поступил с тобой. Это несправедливо! Но ты же знаешь, в последнее время он был слегка не в себе: не выходил из дома, никого не хотел видеть, все сидел со своим блокнотом. Так что ты ни в чем не виноват, и мы решили разделить деньги на троих.

— Это очень мило, но вы прекрасно знаете, что…

— Перестань! Мы уже приняли решение. И не смей отказываться!

Едва войдя в квартиру, я опускаюсь на диван, выкладываю содержимое карманов на журнальный столик и включаю телевизор, пытаясь забыть о происшедшем. Хорошо, что я отпросился с работы: все равно не смог бы сейчас вежливо общаться, обсуждать важные вопросы и изображать бурную деятельность. Но картинки на экране сменяют друг друга, а я даже не обращаю на них внимания: чудесный аппарат не справляется со своей задачей. Тогда я решаю вздремнуть, надеясь прогнать воспоминания этого и нескольких предыдущих дней: звонок из больницы, холодное тело дедушки, похороны, рыдания сестер, мои слезы. Может, так удастся стереть из памяти грустно-банальный кошмар, проклятие под названием «жизнь».

Открыв глаза, я радостно отмечаю, что продрых целых четыре часа. Сон — лучший убийца времени, это правда. Вообще-то я собирался встать гораздо раньше, чтобы не опоздать в ресторан. Сестры уговорили меня поужинать втроем, поболтать и просто побыть вместе. Я обещал прийти.

Поскольку на душ времени не остается, я быстро споласкиваю лицо, одеваюсь и слегка брызгаюсь туалетной водой.

Уже стоя на пороге, я замечаю блокнот на столе.

«Уж лучше бы вообще ничего не оставлял!» — проносится в голове.

Ладно, если бы он просто лишил меня наследства, но зачем так издеваться? Зачем завещать мне чистые листы бумаги?

Сраный блокнот.

Я беру его в руки, глажу мягкую кожаную обложку… и ничего не чувствую. Решительным шагом направляюсь на кухню и швыряю его туда, где ему самое место: в мусорное ведро.

Как приятно увидеться с сестрами в непринужденной обстановке! Наконец-то можно отвлечься от переживаний последних месяцев — по крайней мере, я на это рассчитываю. Я давно заметил одну закономерность: когда хоронят людей, чья смерть не стала неожиданностью, чем больше слез льется во время церемонии, тем громче смех после нее. Все начинается со сдержанных улыбок, и вскоре участники застолья уже искренне смеются. Это не натянутые улыбки, а настоящий хохот: он обязателен, просто необходим, чтобы выплеснуть избыток эмоций, страхов, угрызений совести, страдания от разлуки с любимым человеком. И особенно избыток слез.

Плакать от смеха после похорон — значит суметь взглянуть на мир с оптимизмом. После этого можно продолжать жить и смело идти вперед без застилающей глаза пелены.