Владимир Митрофанов: Кемер в объятиях ночи

— Всем пока: я сегодня иду на «турецкую ночь»! — заявила она и в один миг словно испарилась.

«Турецкая ночь» — это было некое стандартное ночное представление. Судя по рекламе, там было примерно так: сидишь, ешь, пьешь, тебе показывают национальные танцы, и ты сам в них участвуешь. Обычно там представляют танцы живота, как женского, так и мужского.

Она ушла, а Григорьев остался выпивать дальше.

Еще немного посидев, разошлись по номерам — спать.

Под утро Григорьев снова замерз. Машка на соседней кровати тоже спала, завернувшись в одеяло с головой, как в кокон.

Искупавшись, Григорьев пошел в ресторан завтракать. Там была опять одна Наталья.

— Где девушки? — спросил Григорьев, подсев к ней за стол.

— Спят.

Тут, впрочем, подошла и Олеся. Вид у нее был несколько помятый.

— Доброе утро? Как дела? — спросил ее Григорьев. — Не выспалась, что ли?

— Да я вообще сегодня не спала!

Ирина же объявилась только после обеда. Григорьев увидел ее с балкона: у стойки бара она увлеченно разговаривала с каким-то мужиком. Когда Григорьев вышел во двор, Ирины там уже не было. Взяв пива Григорьев сел в тень под дерево около бассейна.

Приплелся недовольный сонный Палыч, сел, отдуваясь, рядом, заворчал:

— Только хотел поспать, задремал, было, в холодке, как пришла зараза-горничная убираться. Всегда именно после обеда. Утром бы и убиралась. А если повесишь табличку не беспокоить, так вообще не придет. Ей ведь не объяснишь. Она чего-то кудахчет, типа, извините. А чего тут извиняться: сон-то уже перебит …

Действительно, горничные в скрывающих волосы белых платках, широких рубахах и в штанах имели обыкновение убирать номера в это самое сонное послеобеденное время.

— Ты заметил, пиво сейчас везде стало плохое, — продолжал ворчать Палыч, — оно будто синтетическое, толку с него никакого, только ссышь! Хотя вот это, на удивление, ничего.

— Это потому что очень холодное.

Но Палыч продолжал ворчать, и еще жаловался, что у него сгорели пятки. Сейчас ему было больно ходить, боялся, что образуются пузыри. Как тогда играть в волейбол?

Тут аниматоры засвистели в свистки, приглашая на водное поло. Григорьев начал снимать футболку и шорты. Хоть какое-то развлечение. Затем отправился на волейбол.

Пока ждали начала игры, болтали с уже взбодрившимся Палычем и все еще сопливым Владом. Обсудили, куда ту можно поехать на экскурсии. Влад, кстати, тоже остался Анталией недоволен:

— Чего там смотреть-то? Другое дело — Стамбул! Только он далеко. Ты был в Стамбуле?

Григорьев помотал головой.

— А я вот побывал на эти майские. Сбылась мечта юности! Византия, Константинополь, Царьград, к чьим вратам Вещий Олег свой щит прибивал! Хотя ворот тех так и не увидел. Очень много интересного, хотя и развалин полно, а все развалины одинаковые. Еще были во дворце султана, забыл, как называется. Хаотическое строение. Но больше всего меня там поразила огромная кухня, где будто бы работали чуть ли не тысяча поваров, потом еще что-то типа золотой кладовой и, конечно, гарем. Тема гарема меня очень заинтересовала. Пожалуй, стоило быть султаном, что бы иметь такой гарем. Идешь и выбираешь, кого-нибудь на ночь. И ни одна тебе не откажет, представляешь?

Симпатичная Вера Павловна, театральный администратор из Питера, стоявшая рядом тоже в ожидании игры, как только услышала слово «гарем», тут же и влезла в разговор с непонятной агрессией:

— Думаете, гарем это так просто? Гарем означает, что муж должен обеспечить своих жен во всех смыслах. А не сможет — придут и морду набьют. Женщина в таких делах имеет преимущество: она всегда может, это у вас, мужиков, вечно проблема, что кое-что не стоит, а женщина на это дело всегда способна, а теперь она может и машину водить и карьеру делать. Кстати известно, что по статистике женщина изменяет гораздо чаще мужчины… — И понеслось еще далее.

Надо сказать, говорила она довольно убедительно. И Григорьев, и Влад, и Палыч как-то сразу привяли.

Тут, наконец, пришел аниматор с мячом. Далее было как всегда: волейбол, купание, ужин, отдых, в девять часов — бар.

В девять часов Ирина появилась у бара настолько прекрасная, что у Григорьева все затрепетало внутри. А вдруг именно сегодня вместе куда-то пойдут? Посмотрели вечернее шоу, оно закончилось, как всегда, ровно в одиннадцать. Все начали вставать со своих мест, двигать стульями. И вдруг Григорьев увидел, что их, Ирины и Олеси, рядом уже нет, они почти вбежали в отель и там снова заскочили в дамский туалет. Григорьев только пожал плечами («Нет, так нет!») и отправился к себе в номер смотреть футбол и спать.