Дарья Форель - Лечебный факультет, или Спасти лягушку

После нашей последней беседы с Ритой прошло три с половиной года, и вдруг ее номер высветился на экране мобильного. Накануне я чувствовала, будто что-то громадное прокатилось по земле. Может, прошлись по городу грозы. Может, началась какая-то стройка в соседнем дворе. Спалось мне плохо. Всю ночь я ощущала странные вибрации. Дрожь, вихрь. Приглушенный шум. И вот с утра позвонили.

— Алло.

В трубке раздался глубокий женский голос. Не Ритин. Я почему-то вспомнила, как врала ее родителям, что Рита ночует у меня.

— А она как раз… — чуть не сболтнула я.

— Даш, подожди. — Голос в трубке задрожал, словно вибрировали стены. — Рита умерла. В тридцать второй городской больнице…

Сначала я не хотела ворошить причины Ритиной смерти. Я боялась, что придется писать о том, как эта маленькая девочка сама истоптала свою жизнь. Боялась выговорить вслух, что Асурова сама себя загубила. Но правда оказалась другой.

Авархан Магомедович сам потом мне позвонил. Мы договорились встретиться в одной кофейне в центре.

Это был низкорослый смуглый мужчина с тремя крупными родинками на скуле. Его лицо было точеным, рельефным, с шероховатой кожей. Такие лица встречаются в Европе у арабских эмигрантов первой волны. Правильность черт располагала к себе, от лица веяло умиротворением и доброжелательностью. Однако две еле заметные черточки на переносице выдавали сдержанную, спокойную, до ужаса смиренную боль. На нем был дорогой костюм редкого итальянского ярко-черного цвета, кремовая сорочка, платиновые запонки. Пиджак выглядел слишком широким в плечах. Авархан Магомедович производил впечатление постаревшего подростка. Но его голос был совсем другим. Спокойным, низким без малейшего акцента. Таким голосом можно сказать: «Дайте взглянуть на ваш анамнез», — и больной сразу почувствует, что он — в хороших руках. Авархан Магомедович вежливо придвинул ко мне чашку кофе, положил руки на стол, соединил их скрещением пальцев.

— Вы сейчас учитесь?

— Да.

— На каком курсе?

— На третьем.

— Скоро будет сложно. — Он закурил, отвернулся, пустил струйку дыма в противоположную от моего лица сторону. — Циклы начнутся, каждые две недели — экзамен. Вам легко дается материал?

— Не совсем, но я стараюсь.

— Старайтесь. Медицина того стоит.

— Авархан Магомедович… я даже не знаю…

— Дарья, я все понимаю. Не волнуйтесь. Вы, наверное, хотите узнать, как это произошло, — складки немного задрожали, сомкнулись и разошлись, — я вам скажу только то, что знаю сам…

Зимой она закашляла. Померила температуру. На градуснике высветились странные цифры — тридцать пять и два. На тот момент Асурова снимала жилье в центре, родители находились в недалеком зарубежье. Рита пыталась вылечиться народными способами. Ей подумалось, что это очередной грипп. Она делала себе примочки, пила порошки из трав, принимала анальгетики. Но температура стремительно падала, а в мокроте по явилась кровь. Затем возникло жжение в груди, потливость, ночные кошмары.

Симптомы туберкулеза знает каждый первокурсник, их проходят в обязательном порядке. Рита поняла, что придется вернуться в систему. С каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Она таяла. Остался единственный выход — отправиться в городскую больницу. Вернуться в общество и доверить другим свою трепещущую жизнь. Так она и поступила. С трудом спустилась по лестнице, вышла в ледяной двор, поймала машину. Беспрерывно кашляя на заднем сиденье, Рита старалась, чтобы капли слюны не падали в салон авто. Туберкулез страшно заразен. И вот она попала в регистратуру и минут сорок, задыхаясь, сидела в очереди. Потом к ней вышел врач.

После осмотра ей объявили:

— А вам еще анализ мочи надо сдать. Ничего не ясно. Отправляйтесь в поликлинику номер восемнадцать и приходите с бланком.

Асурова в тот момент была близка к агонии. В таком состоянии тяжело не то что ходить, а даже двигать пальцами. В ее характере было заложено стальное чувство справедливости. Или душевная сила, позволяющая человеку постоять за себя. Однако Асурова тяжело болела. Сил протестовать не было. Она с трудом встала и отправилась по морозу в поликлинику номер восемнадцать. Дрожа изнутри, умирая, она вышла на двадцатиградусный мороз.

В поликлинике ее осмотрела терапевт. При осмотре женщина умело отворачивалась, чтобы не заразиться. Когда Рита попросила, чтобы ей помогли заполнить баночку мочой, полная медсестра с красной прической