Эрвин Штритматтер - Оле Бинкоп

Она останавливается:

— Крестьянское содружество нового типа — это еще что за штука?

— Посмотрим, что из него получится.

— А разрешенная ли это организация?

— Не запрещенная.

Фрида удивлена. Похоже, что Нитнагель опять вкручивает ей социал-демократические шарики.

— Мое дело тебя предупредить, Адам! Смотри, сядешь в калошу, а там и вовсе накроешься. Боюсь, как бы тебе не влипнуть, дражайший Адам!

Нитнагель уже отвык считать этот тон неподобающим. У Фриды, в конце концов, есть свои хорошие стороны, а как машинистка она сущий клад. Стоит Нитнагелю сказать несколько отрывочных слов, как Фрида уже перевела их на официальный язык и отстукала на машинке без всяких там социал-демократических выкрутасов.

После беседы с Нитнагелем рот у Фриды становится тоненьким штришком. Не имеет смысла вступать в дискуссию с этим социал-демократическим дураком. В Блюменау затеваются антипартийные интриги. Она, Фрида, должна что-то предпринять.

Ранняя весна охорашивается, надевает на себя ожерелье из солнечных дней. Сходит последний серый снег в придорожных канавах. Поля напоены водой.

Потом вдруг налетает мартовский ветер. Деревья беспокойно шумят. Под корой у них уже пульсирует сок, запасы для летней жизни.

Беспокойство овладевает и людьми. Они ходят по полевым дорогам, прикидывают, пробуют, может ли уже земля выдержать тяжесть плуга. Начинается весенняя страда.

Ни угроза Фриды Симсон, ни отказ Эммы Дюрр не дошли до Оле. У него вид изобретателя и обращенный вовнутрь взгляд, все его мысли и чувства устремлены к одной цели. Сейчас самое важное — доказать полезность своего изобретения.

Что сказать об Эмме? Вечером с корзиной в руках она входит в его убогую спальню, вынимает из корзины шерстяной платок, а из платка горшок. В горшке дымится суп.

— Что ты выдумала, Эмма? У меня же все есть!

— Как у мыши в кузне: утром, в обед и в ужин подковы да железные брусья! Нет, нет, тут и спорить нечего! — Готовит ли Эмма по вечерам на троих или пятерых, это вышестоящих лиц не касается. Но Оле и его жилец Герман могли бы сэкономить ей дорогу сюда и каждый вечер приходить ужинать к ней. Конечно, ужин будет не бог весть какой роскошный, но досыта она их накормит, а то, ведь известно, сухая ложка рот дерет!

— Ладно, даром слов не трать. До свиданья!

За ночь на сирени лопнули почки, обнажив нежные листики. Весна еще на шаг продвинулась вперед. Ветер засеял нивы мартовской пылью, словно за ночь начитался соответствующих циркуляров о севе.

Крестьяне из содружества собирают ил. Невозможно с двух хозяйств — Бинкопа и Буммеля — напастись навоза на все земли, отныне находящиеся во владении нового крестьянского содружества. Гниющие водоросли и грязь, выплюнутая озером, — эффективное удобрение. Оле отлично в этом разбирается. Волей-неволей.

Оле, Софи Буммель и Вильм Хольтен превратились в каких-то болотных чертей. Они сваливают скользкий ил в кучи на берегу озера, не позволяя себе даже небольшой передышки.

Франц Буммель и Герман Вейхельт соревнуются в перевозке ила. Если Францу на ладной кобылке удается обогнать Германа, в чью телегу запряжен здоровенный мерин, он показывает длинный нос своему благочестивому собрату. Без такой забавы Буммель, пожалуй, и не вынес бы однообразия работы.

Деревенские хозяева и те, что себя за таковых выдают, отпускают злые шуточки. Бинкоп перестраивает мир с самого основания. Сначала разделывается с илом. Завещание Антона Дюрра.

В самый разгар работ прибегает Антон Второй: трактор пригнали, сейчас начнут пахоту. Оле бросает работу, мчится в деревню и вступает в переговоры с трактористом:

— Прошу вас, дорогой мой коллега, сделаем маленькую перестановку. — Он хочет, чтобы тот сначала перевез ил на поле. Ни одна борозда не должна остаться без удобрений.

— Ил возить? — Его прислали сюда пахать на среднюю глубину и выполнять норму. Точка!

Оле дипломатично и льстиво:

— Крестьяне из содружества очень тебя просят, коллега!

— Из содружества? Это еще что за штука?

Оле велит Антону Второму сбегать за пивом. Бутылки стукаются одна о другую. Ваше здоровье! Тракторист становится сговорчивее.

Они едут к озеру. Там идет форменная потасовка. Франц Буммель ссорится с рыбаком, братом Аннгрет.

— Где же это видано — без разрешения распоряжаться чужим добром?

— У этого золота хозяина не имеется.

Рыбак замахивается на него.

— Я хозяин над илом!