Абилио Эстевес - Спящий мореплаватель

И она читала Генри Джеймса. Скажем даже, что Генри Джеймс один из ее «любимых» авторов. И следует отметить, что Висенте де Пауль очень нравится слово «любимый». Это ее, да простится мне натянутая шутка, любимое слово. Ее любимая еда, ее любимый город, ее любимый фильм, ее любимый писатель…

И она согласна с прославленным писателем, когда он говорил в 1881 году, что Вашингтонская площадь «дышит покоем, какого не найдешь в других частях шумного Нью-Йорка…». На Вашингтонской площади ты словно не в Нью-Йорке и ни в одном другом известном месте.

Валерия знает об этом: когда она будет гулять по Бродвею, по Пятой авеню, приходить на Вашингтонскую площадь, она будет неотступно думать не о Генри Джеймсе, не об О’Генри и не об Эдит Уортон, а о Висенте де Пауль.

Здесь Висента де Пауль снова увидела высокого мужчину из поезда, денди в шляпе-панаме, которого она окрестила именем известного актера Джона Гилберта.

Мужчина медленно шел между клумбами, еще влажными после недавнего дождя. Теперь на нем был не серый костюм, а светлый, из некрашеного льна, но тоже безупречный, а на ногах кожаные полуботинки. Под августовским солнцем, от игры света и тени в ветвях деревьев казалось, что его белый костюм светится, что сама льняная ткань излучает свет. Он шел опустив голову, хотя и не казался грустным, и соединив руки за спиной. В одной из рук он держал свою шикарную шляпу-панаму.

Висента де Пауль видела, как он медленно вышагивает, время от времени останавливается, пересекает площадь, взглядывает на небо, прежде чем вновь сконцентрироваться на каменных плитах площади. Он не заметил женщину с белоснежной кожей и лицом негритянки, в темно-синем платье (скорее похожем на форму какого-нибудь благотворительного общества или религиозной общины) и в соломенной шляпке из Италии с синими лентами, с пестрой, расшитой гватемальскими узорами сумочкой в руках.

Он никого не замечал, он шел, погруженный, как предполагала Висента де Пауль, в свои мысли. Она готова была поклясться, что в его облике не было тревоги, даже намека на обеспокоенность. Напротив, ей показалось, что мужчина очень увлечен теми занятными чудесами, которые можно обнаружить под ногами, на дорожках великой площади великого города, и которые до сих пор не удостаивались его внимания.

Он долго стоял перед триумфальной аркой, не глядя на нее. Он ходил туда-обратно без всякого видимого смысла и направления. Она шла за ним совсем близко, не скрываясь, словно ей было все равно, что ее заметят, словно она как раз этого и добивается. Когда он останавливался, она останавливалась вместе с ним. Настолько близко, что ощущала его дыхание и запах одеколона, который не могла узнать. Потом она особенно отчетливо будет вспоминать одну деталь — его руки, большие, ухоженные и мужественные, соединенные за спиной, поигрывающие шляпой.

Висента де Пауль не заметила, как мужчина покинул площадь и направился по Бликер-стрит или Принс-стрит. В какой-то момент она поняла, что они идут по Гранд-стрит по направлению к Ист-Ривер. Мужчина вошел в некрасивое, грязное, не очень высокое здание красного кирпича. Не раздумывая, Висента де Пауль толкнула старую тяжелую деревянную дверь и проникла в вестибюль. Он стоял там, проверяя почтовый ящик. Достал два-три письма, вскрыл один из конвертов и начал читать письмо, поднимаясь по лестнице.

Прежде чем последовать за ним, Висента де Пауль подождала, пока он поднимется на шесть или семь ступенек.

Мужчина держался за блестящие перила и медленно шел наверх.

Старые деревянные ступени скрипели, и их шаги производили шум дюжины шагов. Письмо, которое читал мужчина, было, видимо, очень длинным, подумала Висента де Пауль, потому что он все переворачивал листы, а оно все не кончалось. Время от времени он останавливался на лестничной площадке, не поднимая глаз от письма.

На каждом этаже было по четыре квартиры. Только на седьмом, видимо последнем, была лишь одна дверь, большая, добротная, начищенная, с золочеными замком и ручкой. Мужчина остановился перед дверью. Он не оглянулся на Висенту де Пауль, которой оставалось две ступеньки, чтобы подняться на площадку. Он выбрал один ключ из связки, висевшей на цепочке у него на поясе. Открыл дверь и скрылся за ней.

Дверь он не запер.

Она испугалась. Она подумала, что слишком далеко зашла. Не подобало такой женщине, как она, идти за мужчиной до его, по-видимому, дома. И что означала незапертая дверь? Она подошла, стараясь не шуметь, хотя ее предосторожность оказалась излишней: пол на лестничной площадке был покрыт толстым ковром темно-красного, почти черного цвета. Оказавшись рядом с дверью, она потянулась к ручке. Она даже осмелилась дотронуться до деревянной двери, такой необыкновенной в этом самом обыкновенном доме. Она подумала, что пора возвращаться в дешевый пансион на Бруклинских высотах.