Игорь Губерман - Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Из великого множества подобных экспериментов я выбрал для изложения простейшие, легко доступные моему пониманию. А опытов таких, очень разного уровня сложности и хитроумия, прошли по разным лабораториям — многие сотни.

В Монте-Карло, знаменитом своими игорными домами, издается единственная, вероятно, в мире газета, состоящая из одних только цифр. По утрам ее жадно читают люди с серыми от бессонницы лицами. Напечатанные в газете цифры — данные о вчерашних выигрышах и номера полей, против которых застывало накануне прихотливое колесо рулетки. Игроки пытаются найти закономерность счастья — номера, на которых выигрыш наиболее вероятен.

Вероятность! Это великое слово. Им пользуются самые разные люди — от прожигателей жизни до тех, кто спасает ее другим. Известна замечательно печальная и честная фраза: «Хорошо, если я за свою жизнь хоть треть диагнозов поставил правильно». Это сказал великий врач, изумительный диагност Боткин. Ибо симптомы, обнаруженные у больного, могут сопутствовать разным болезням, и диагноз — это повышенная вероятность одной их них.

Гипотеза звучала так: мозг живого существа впитывает все сигналы, текущие из внешнего мира, на основе этих данных предсказывает наиболее вероятный облик ближайшего будущего и настраивает поведение хозяина соответствующим прогнозу образом. А в случае ошибки, несовпадения прогноза с наступившей реальностью мозг отвечает мгновенным повышением внимания. Чтоб разобраться в новой ситуации и выработать новый прогноз.

Органы чувств живого существа — не окна, таким образом, для произвольного втекания информации, а тончайшие приборы непрерывного слежения, активного анализа и отбора существенных сигналов. Чтобы мозг имел возможность постоянно предвосхищать ближайшее будущее и строить вероятностный прогноз того, что в нем произойдет. (Кстати, этот точный термин — «вероятностный прогноз» — придумал уже ученик Бернштейна, тот самый, что был в Америке и Германии на столетии памяти учителя.)

Активность мозга — это поразительное его свойство. Неподвижный глаз ничего не видит — глаз проходит по пространству обзора, как прожектор, обшаривающий небо, и поступающие сигналы падают не на чистую доску наших восприятий, а на готовую программу встречи и реагирования. То предвосхищение, которым непрерывно занимается мозг, — постоянная программа этой изумительной вычислительной машины. Открытие этого свойства живого мозга — не только ключ ко многим темным проблемам психологии и психиатрии, но и реальная конструкторская задача создателям искусственного разума и всяких управляющих систем.

А теперь — небольшое отступление с легким философским оттенком. Как возник и развился этот механизм непрерывного автоматического прогноза будущего?

Чтоб уцелеть в безостановочной и беспощадной борьбе за существование, каждое живое существо должно было как-то научиться охранять себя от капризов непрерывно меняющейся среды. Это не только чередование тепла и холода, но и колебания в количестве пищи, и враги-хищники, и стихийные силы, и множество других смертельных опасностей — контролирующее оружие естественного отбора. Один из простейших выходов — паразитное существование. Гарантия собственной безопасности обеспечивалась внутри, в организме (или на теле) другого живого создания. И уже только хозяин боролся с природой за свою сохранность, попутно содержа на иждивении паразитов.

Но паразитное существование — жизнь трудная и более рискованная, чем это может сначала показаться. Прежде всего необходимы гибкость, смирение и неприхотливость. Отсюда червеобразность многих из них — червеобразность как вида, так и поведения. А затем — полная зависимость от хозяина: смерть покровителя означает гибель всех питающихся его соками и охраной паразитов. Отсюда — крайняя заинтересованность паразитов в благополучии и сохранности хозяина: многие из них даже включаются в его систему обмена веществ, помогая ему жить. Это не выручает: слишком уж далека борьба, которую ведет за жизнь хозяин, от его закосневших в паразитизме иждивенцев. Поэтому класс паразитов так недалеко продвинулся по лестнице эволюции — хоть они есть, их мириады, но развитие их застыло на первобытном уровне. Добровольное рабство спасает жизнь временно, а отучает жить — навсегда.

Я переписываю эти строки из своей давней книги со стеснительной и горделивой усмешкой. Наверняка внимательный читатель обратил внимание на легкую публицистичность этого текста. И вполне справедливо: что бы я в те годы ни писал, я уже старался изо всех сил хоть как-нибудь высказать свои мысли о советской власти и ее охранителях. И дальше будет то же самое, поскольку я еще немного выпишу на эту тему.