Эльфрида Елинек - Похоть

Неожиданно молодой человек пугается той самоотверженности, с которой он расходует себя, не растрачивая полностью. Он постоянно выходит из женщины, чтобы потом снова устроить своего вольного птенчика в ее клетке. Он лижет Герти во всех местах, водит по лицу языком, еще сохранившим вкус мочи. Женщина пытается удержать его язык, сжимая зубы. Это больно, и одновременно это язык, понятный любому животному. По-прежнему держа ее за волосы, он поднимает ее голову, потом вновь резко опускает затылком на пол, с которого он ее поднял. Она раскрывает рот, и пенис Михаэля основательно прочесывает ее внутри. Глаза ее закрыты. Сильными толчками коленей он заставляет женщину распахнуть бедра. К сожалению, на этот раз переживание лишено новизны, ведь один раз он уже все это проделал. Вот вы и снова в собственной шкуре, и вожделение ваше все то же! Оно представляет собой бесконечную цепь повторений, которые с каждым разом нравятся нам все меньше, потому что электронные средства массовой информации и электронная музыка приучили нас к тому, что каждый день нам прямо на дом доставляют что-нибудь новенькое. Михаэль широко распахивает Герти, словно хочет прибить ее к кресту, хотя, собственно, он намеревался вскоре повесить ее в шкаф, где уже висит другая редко надеваемая одежда. Он смотрит в ее скважину, теперь ему уже известно все содержимое. Когда она пытается отвернуться, потому что не выдерживает испытующих взглядов, сопровождаемых щиплющими, загребающими руками, он отвешивает ей пару оплеух. Ему хочется и позволено рассматривать и делать все. Очень многих подробностей не видно, и, если доведется встретиться еще разок, нужно будет позаботиться о хорошем освещении, прихватив карманный фонарик, прежде чем, просветленному, появляться из темной ночи в ремонтной мастерской ее тела. Пусть женщина научится сносить взгляды господина, направленные на ее половые органы, прежде чем успеет привязаться к его члену, ведь на него и так не мало всего завязано.

Из кормушки падает сено и немного согревает ее. Мастер справился с делом, женская рана распухла. Михаэль дергает свой инструмент — дает понять, что намерен вновь вернуться в свое очищенное тело. Для этой женщины он уже стал подиумом, с высоты которого она будет говорить о своем желании и о его желанном торсе. Таким вот образом он станет средоточием в хорошо обставленной комнате, хотя его и не сфотографировали в нижнем белье и не поместили в рамочку. Молодой человек сотворил все это великолепие, справился с ним, с белой трепещущей горой плоти, простирающейся перед ним, которой он, словно теплое вечернее солнышко, разрисовал лицо румянцем. Он взял эту женщину в аренду и, с ее точки зрения, может в любой момент, когда захочет, забраться ей под платье в самые заветные складочки.

Герти покрывает Михаэля пушистыми, теплыми, как шерсть, поцелуями. Скоро она вернется в свой дом и к своему самцу, у которого тоже есть свои достоинства. Нас постоянно тянет бередить старые раны и срывать подарочную упаковку, под которой мы укрыли что-то давно знакомое, воображая, что там прячется нечто новое. И наше нисходящее созвездие ничему нас не учит.

Женщина, совершившая побег, вновь возвращается в домашний уют, сопровождаемая чужим автомобилем. Ее возвращают в домашнее кино. В домашний уют у плиты, колющий другим глаза. На подбородке у нее запеклась нитка слюны, вот первое, что замечает муж. Молодой человек тревожится за нее, потому что он ненадолго заглянул в ее самую дальнюю даль и влажными руками коснулся ее лица. Правда, сейчас не то время, чтобы лежать на солнце и громко выставлять напоказ свое тело. Неожиданно вновь начинает идти снег. Позвонил ли господин директор в свою страховую компанию, чтобы его жена не поменяла мужа на какого-нибудь гражданина помоложе? В прежние времена он частенько приезжал домой прямиком из борделя, где проводил время в напряженной неге, где его мыли, стригли и укладывали. Да, в борделе окружного города он надежно пристраивал тяжелую ладью своего члена. Но все это в прошлом. Сегодня ему приходится развлекать только собственную жену, развлекать своими клыками, парой тестикул и задницей, ведь именно эти предметы участвуют в домашней игре, когда их дитя не бодрствует. Этот человек тяжеловесен, даже когда он бросает в зеркало отражение своего нового галстука. Он взрывается в толпе своих подчиненных, словно громкий вопль, и они прикидываются недоумками и поэтому-то всегда плетутся в хвосте.