Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

«Скорой помощи» в эпидемию тоже достается – приехавшая по вызову Ксении бригада согласилась с диагнозом и отвезла ребенка вместе с матерью в стационар.

Волну погнал хирург, дежуривший в приемном отделении. Как же – обидно ему показалось, что разбудили среди ночи по такому поводу. А кто тебе вообще дал право спать на дежурстве? Право отдыха – это одно, а право сна – совсем другое. Да и не из дома вызвали, а из соседнего кабинета. Помешали традиционному акту любви с дежурной медсестрой? Ничего – настоящего мужика обломы только закаляют!

Придурок настроил против «ничего не смыслящих в детских болезнях» врачей «скорой помощи» и поликлиники всю больничную администрацию. Разбираться в ситуации стало городское управление здравоохранения. Скоропомощная бригада вышла сухой из воды: даже при наличии сомнений они не имели право снимать острый хирургический диагноз, выставленный участковым педиатром. А вот Ксении досталось на орехи по полной программе, несмотря на то, что начальник управления здравоохранения был ставленником дяди Паши. Впрочем, чего удивляться? Давно доказано, что люди добра не помнят, а если и помнят, то предпочитают отвечать на него черной неблагодарностью. Для равновесия, наверное. Ведь если вселенские весы сильно качнет в сторону добра, мир может рухнуть...

Побывав сначала «на ковре» у начальника управления (раздевал он ее глазами так усердно, что она всерьез забоялась быть изнасилованной прямо в кабинете), а затем на заседании коллегии, целиком и полностью посвященному ее вопросу, Ксения поняла одно – здесь, в родном городе, ей больше не работать. При таком-то отношении... Да пропади все они пропадом! К тому же в Москве, до которой было просто рукой подать, платили врачам гораздо больше.

– Я бы, может, пошел дальше и рекомендовал вам сменить профессию... – сказал главный городской педиатр, одновременно бывший доцентом институтской кафедры педиатрии.

Главный специалист управления здравоохранения – это, в сущности, и не должность, а нечто вроде почетной общественной нагрузки.

– Да плевать я хотела на ваши рекомендации! – заявила Ксения, прекрасно понимавшая, что свой строгий выговор с занесением она получит в любом случае, а больше ее никак наказать нельзя. – Собрались тут, гиппократы провинциальные, и корчите из себя вершителей чужих судеб! Вы лучше бы своей жене порекомендовали не наставлять вам рога столь открыто, Сергей Федорович, а то, честное слово, смешно. И не мне одной смешно, а всему городу!

Сергей Федорович, ощутивший в пятьдесят с небольшим приход второй молодости (или возвращение первой?), опрометчиво женился на одной из своих студенток, будучи уже не в силах дать ей желаемое в той мере, в которой требовал ее бурный темперамент.

Больше желающих выступить не нашлось. Рогоносец побагровел, но ответить ничего не ответил – побоялся продолжения. Все остальные переглянулись, быстро проголосовали за строгий выговор Ксении, и на том заседание коллегии закончилось. На следующее утро Ксения написала заявление с просьбой уволить ее по собственному желанию. Главный врач покачала головой и отпустила Ксюшу на все четыре стороны без отработки двух положенных по трудовому законодательству недель.

– Они, – главный врач указала глазами на потолок, – будут искать малейшую возможность, малейший повод для того, чтобы отыграться на вас как следует...

– Я уезжаю в Москву! – гордо сказала Ксения. – Уже даже предварительно договорилась насчет работы!

Зачем приврала насчет работы – и сама не поняла. Вырвалось – не поймаешь.

– Москва город хлебный, но вредный, – усмехнулась главный врач.

«Все у меня получится, – твердила про себя Ксения, сидя в электричке. – Все будет хорошо. Все у меня получится. Все будет хорошо...»

Электричка согласно стучала колесами. Хорошо ехать в электричке, в ней и думается хорошо, мысли в голову приходят умные, и вообще – ритмичный перестук вместе с ритмичным покачиванием вагона прекрасно успокаивают нервы. А когда нервы не в разладе – решения принимаются верные.

Ксения ехала в столицу с двумя огромными сумками на колесиках, раной в душе и сорока тысячами рублей. На первых порах, пока Ксения не снимет квартиру или комнату, ее обещала приютить институтская подруга Надька Насонова. Насонова устроилась восхитительно – работала детским эндокринологом в каком-то наикрутейшем медицинском центре, имела любовника из числа москвичей, да не какого-нибудь забулдыгу фрилансера, а логистика в крупной международной компании. Судя по Надькиным рассказам – их роман планомерно двигался к свадьбе.