Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

– Утерпите ли? – рассмеялся Анатолий Васильевич и шутя погрозил Антону пальцем.

– Буду стараться, – вздохнул Антон. – Пора уже семьей обзаводиться, детишек растить.

– Детишки – это хорошо, – одобрил главный врач. – Ради них и живем. Пишите заявление с...

– Мне две недели отработать придется, – вставил Антон. – Чтоб по-людски...

Зачистка хвостов – святое дело. Если не привлекать к себе лишнего внимания – требуется не меньше недели. Три-четыре карты в день можно незаметно вынести из регистратуры, а вот стопку из двух десятков карт – навряд ли.

– ...с семнадцатого июня, – подсчитал главный врач.

– Спасибо, Анатолий Васильевич, – прочувственно сказал Антон, ради усиления эффекта встав со своего стула. – Я не подведу!..

Поликлиники настолько похожи друг на друга, что к новой привыкаешь за день-другой. Идентичное расположение кабинетов, однообразные плакаты и стенды, похожие друг на друга начальники.

Дородная, величавая дама с короткой стрижкой и твердой поступью – заместитель главного врача по лечебной работе. Ее слегка уменьшенная, но зато более громогласная копия – главная медсестра. Вечно спешащая дама, которой все сотрудники уступают дорогу (попросту говоря – шарахаются от нее) – заместитель главного врача по клинико-экспертной работе, иначе говоря – глава и единственный представитель поликлинической службы собственной безопасности...

Высокое начальство Антона не интересовало. Другое дело – заведующая отделением. С ней по любому надо поддерживать хорошие отношения, чтобы спокойнее работалось.

Заведующая Ирина Григорьевна оказалась крепким орешком. Исчерпывающую информацию о ней Антону предоставила медсестра Зина. В первый же час совместной работы.

– Ируська у нас с норовом, – не стесняясь присутствия пациентов, тараторила Зина. – Генеральская дочка, вся из себя перебалованная. На хороших местах не удержалась – докатилась до нашей помойки и приросла тут, не выдернешь... Живет только работой, больше ей жить нечем, потому что мужики бегут от нее как от огня. Даже котика не может себе завести, потому что аллергия мешает. Так что остается ей только одно – завалиться дома на диван и смотреть кины´...

Узнав все что требовалось, Антон нахмурился и строго сказал:

– Зинаида Николаевна, я вас очень прошу не говорить о коллегах и, тем более о начальстве в подобном тоне. Сказано же в Писании: «Не судите, да не судимы будете» [9].

Репутация правильного, совестливого, религиозного человека малость не от мира сего была фундаментом, на котором стоял бизнес Антона.

– Я думала, вам интересно, – огрызнулась Зина и пробурчала себе под нос нечто невнятное, явно не совсем цензурное.

– Вы мне лучше расскажите о наших хрониках, – попросил Антон. – В первую очередь о тех, кто одинок и нуждается в повышенном внимании. Я же здесь у вас человек новый и никого не знаю.

– А сейчас одни одинокие, можно сказать, и вызывают. – Зина уже отошла и была готова обрушить на симпатичного доктора новую порцию сведений. – Неодиноких дети с племянниками по дачам развезли, свежим воздухом дышать. Только не думайте, Антон Станиславович, что вам с наших стариков кроме кляуз чего-нибудь обломится. Не тот народ, не тот участок.

– А что с участком не так? – искренне удивился Антон.

– Рабочий район, – Зина смешно наморщила носик, – Метрострой, завод «Серп и Молот», комбинат ЖБИ [10]. Голимый пролетариат.

Последняя фраза была произнесена с презрением, приличествующим потомкам князей Белосельских-Белозерских или Трубецких. На княжеское потомство Зина явно не тянула – ни внешностью, ни манерами.

– Люди везде одинаковы, – назидательно сказал Антон. – А насчет того, что «обламывается», вы зря говорите. Я взяток и подачек не беру.

– А на что же вы живете? – удивилась Зина.

– На зарплату, – ответил Антон. – Тем более что в последнее время ее неплохо так подняли.

Он действительно не брал ничего со своих пациентов. Зачем размениваться по мелочам, если можно зарабатывать по-крупному. Так выгоднее да и спокойнее. В прежней поликлинике за год под суд пошло два врача – участковый терапевт и невропатолог. Оба выдали без оснований больничные листы «засланным казачкам». Терапевт за семьсот рублей, невропатолог за тысячу. Ну не уроды ли? Как есть уроды – получить три года условно за какие-то копейки. Невропатолог потом выла в вестибюле и жаловалась всем на то, что подставила ее знакомая женщина, не раз до того пользовавшаяся ее добротой. Кино и немцы!