Кэрри Фишер - Хуже не бывает

Она прервала его:

– Расскажите мне, что он делал? Пожалуйста, Я люблю такие истории, кстати, меня зовут Сьюзан.

– Рад познакомиться, Сьюзан. Меня зовут Хойт. Хойт Джексон, я из Мемфиса, штат Теннесси. – Он протянул мертвенно-бледную, костлявую руку, Сьюзан быстро пожала ее.

– Хорошо, Хойт, расскажите мне.

– О папе?

Сьюзан нетерпеливо кивнула, повернувшись к нему лицом.

– Ну, он покупал мне всякую всячину. Как-то раз даже купил мне машину с прицепом. Я думал, мама его поколотит, но вместо этого она просто заперла его на ночь в подвале.

– Ого, потрясающе. А он мог себе все это позволить?

– О, ну да, да. Мог.

– В самом деле? А кем он работал?

– Наша семья занималась строительным бизнесом.

– Я спрашиваю потому, что когда жила в Нью-Йорке, у меня был друг, который в приступе маниакального расстройства купил своему лифтеру мебели на тридцать тысяч долларов, хотя на самом деле не мог себе этого позволить. Даже если ему нравился лифтер, уверена, тот был отличным парнем и все такое, очевидно, что это совершенно неподходящий подарок для кого бы то ни было, как вы считаете?

– Да, я согласен. Тридцать тысяч долларов? Это же целая куча денег.

– Я знаю. И вот из-за него – из-за этого парня, который купил мебель, – я не поверила, когда мне впервые сказали, что у меня маниакальная депрессия. Я ведь совсем не похожа на Джои. Этот парень мог влезть на крышу и выпить духи, надев хасидские пейсы, купленные в магазине для фокусников. А еще он пытался забраться в телевизор, но, разумеется, только если ему нравился фильм. А еще он говорил, например: «Если ты видишь, что тьма входит в тебя, выпусти свет». И мне хотелось сказать – да ладно. Это было безумие, или психоз, называйте как угодно. А у меня просто перепады настроения. Вот что я сказала, когда оказалась в постели после вспышки беспокойства или чего-то в этом роде. «Раз сейчас начался спад, значит, потом будет подъем». Не слишком оригинально, но знаете, у меня все время менялось настроение. Может, это происходило слишком часто, но, черт возьми, по крайней мере, я не пью духи и не пытаюсь влезть в телевизор. – Сьюзан выпрямилась, радуясь, что рассказала такую хорошую историю. Покачивая ногой, она посмотрела на красную лампочку, которую включила, когда вошла, – это был сигнал Мишкину, что его дожидается пациент.

– Вы не думаете, что Мишкин забыл о нас? Мы здесь уже целую вечность сидим.

Хойт побледнел.

– Господи, надеюсь, что нет. Мне назначено, я вам говорил. Мне нужна помощь.

Он заерзал на сиденье, его глаза пульсировали от ужаса, будто его преследовали какие-то незримые существа, лоб блестел от пота.

– Да, нелегко вам придется, когда вы туда войдете, – сочувственно сказала она. – Когда попадаешь в этот кабинет впервые, кажется, что ты предаешь нечто высшее. Или не высшее, по-разному.

– Это точно, черт побери, я с удовольствием избавился бы от этой чертовщины, и поскорее.

Сьюзан долго не могла отсмеяться. Человек в депрессии, сумевший пошутить – великое дело. Каждый, кто «знаком с этим расстройством», вам подтвердит. Всякий раз, когда она впадала в депрессию – а временами даже могла об этом думать, – юмор первым приходил на выручку, с его помощью ей удавалось вымыть голову, почистить зубы или снова выйти из дома. Все тянуло ко дну, казалось таким тяжелым и безнадежным. Но Хойт смог пошутить, а шутка означала надежду, разве нет? Должно быть так.

Зардевшийся Хойт уставился на свои колени, возможно, сейчас он был чуть-чуть доволен собой. После того как смех Сьюзан стих, ее сияющие глаза жадно расширились, электрическое сияние так и полыхало над ее головой.

– Эй, у меня идея, – заявила она, ее переполняло сверхъестественное вдохновение. Заговорщицки улыбнувшись, она огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает и, коснувшись его руки, изложила свой скромный маниакальный план.

– Нет, ты не можешь его оставить, – твердо сказал Крейг, глядя сверху вниз на Сьюзан, как на идиотку.

Сьюзан привезла с собой несчастного Хойта и поместила, несмотря на его слабые вежливые протесты, в маленькой комнате рядом с Крейгом.

Вряд ли она могла взять на себя заботу о Хойте в плане пропитания и уборки. Ну, хорошо, с уборкой она справится, поскольку сама этим не занималась, на то были другие. Но она могла его развеселить, например, сказать: «Пойдем смотреть кино!» Она могла позаботиться о нем, обеспечив ему общество, утешение, дружбу и цифровую телефонную линию.