Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

В подъезде было темно и я начал судорожно набирать на двух мобильниках номер жены, пытаясь сообщить, что я уже под дверью, пора открывать. Звонок не работал со времен Ремонта в моей квартире, ключи я забыл в офисе, жена дверь открывать не торопилась, собаки в коридоре выказывали свою преданность скачками и лаем, я уронил телефон (слава, Богу, тот, что похуже!), нашел его в темноте на лестнице, и отлетевшую заднюю крышку, и батарею, и старый окурок, клочья кошачьей шерсти. Дверь открылась, собаки бросились на встречу, по красным глазам жены я понял, что последние несколько часов она провела возле компьютера.

— Не могла телефон найти, закинула куда-то, — объяснила она задержку.

Я кивнул, занятый экипировкой питбуля в прогулочную сбрую.

— Я не голодный, поел с Андрюхой в Севастополе. Сделай мне, пожалуйста, чай с мятой. И вылезай из Интернета. Моя очередь.

Вторая собака — русский спаниель — грустно смотрела на нашу суету.

Когда с собаками гуляет жена, первым выходит именно спаниель, когда я — питбуль. Недавно я нашел в этом великую справедливость и великий же — смысл.

Я делал это подсознательно, назло всему американскому феминизму ( американский питбультерьер — сука , а русский спаниель — кобель ), всем этим засушенным бизнес-леди, зря тратящим деньги на депиляцию и операции по омоложению, готовым отдать все за крепкого дееспособного мужика, а убивающим время на судебные заседания (кто там кого вперед пропустил, или за зад ущипнул!) и скучные немноголюдные демонстрации, а ночью — слезы в подушку, а утром, перед зеркалом — еще хуже, но волю в кулак, туфли на низком каблуке, в глазах дамасская сталь, и вообще, мужики — скоты. А их мужчины давно превратились в задроченых роботов-карьеристов, невыносимо лояльных к тем, кто выше по иерархической лестнице, и несносных по отношению к более мелким роботам-лузерам. А кто роботом не стал (лузер!) — эволюционировал в биомассу, отрыгивающую пивную вонь и назойливый аромат соуса, придающего котлете вкус настоящей, приготовленной на открытом огне. Особо ловкие ударились в педерастию, делая вид, что все окружающее их не касается, они эстеты и пошли все на хуй! И все вместе — роботы-лузеры, роботы-миллионеры, неебаные феминистки, гамбургеропоклонники, педерасты-эстеты, псевдопассионарная молодежь, престарелые хиппи — верят, что наличие зеленых бумажек и есть подтверждение существования личной свободы.

И русский спаниель не скулит, он мужик, он понимает, что даму надо пропускать вперед, даже если лопается мочевой пузырь, даже если она не заслуживает внимания и подаст на тебя в суд за это. Его предки охотились на уток в поместьях своих господ, а эти господа знали о женщинах все, и любили их, иногда уважали, стрелялись из за них на дуэлях и в бархатных кабинетах, проматывали казенные деньги, пили шампанское до свинячьего визга, а утром — как огурец!. И собаки видели это, и запомнили лучше людей, и теперь они носители этой информации. Я люблю этих злых породистых дворян.

Пока я выгуливал зверей, супруга, кроме чая, заставила стол котлетами, супами и салатами (когда только успела?!). Не будучи голодным (севастопольская пицца переварится дня через три), я попробовал все, что было приготовлено, параллельно проверяя электронную почту, выслушивая от жены последние новости, подкармливал собак, рассказывал о делах на работе и пытался втолковать по телефону новому менеджеру, что завтра рабочий день.

На интернетовском проекте «ОТВЕТЫ» царила вечерняя суета. Пришли большой толпой суицидники, одни призывая следовать за собой, другие — демонстрировали налет обреченности на своих малоинтересных фигурах. Нескольких подростков интересовали смысл жизни, вероятность встречи с пришельцами и жизнь на Марсе. Старожилы проекта лениво отписывались, новички — активно отвечали. Я поискал знакомых, нашел., и мы обменялись любезностями. Сегодня мне было лень строить из себя циника-интеллектуала, и я углубился в общение с людьми, которые мне были приятны и интересны. Диалоговые окна тренькали и мигали, я стучал по клавиатуре, Касперский отбивал хакерские атаки, провайдер потирал руки, считая прибыль, а я завис при мысли о том, что год назад смеялся над живущими в Сети, считая их закомплексованными неудачниками, компьютерными маньяками и бесполезными насекомыми. Виртуальный мир засосал меня с победным наслаждением. С таким чувством в средние века католики сжигали непокорных. Теперь меня тоже лизали языки адского вселенского разума, я был в экстазе. Иногда, закрыв глаза, я представляю себя этаким сфинксом в центре красной пустыни, миллионы моих Интернет-знакомых кварцевыми песчинками проносит мимо меня мегабайтный ветер по выделенной линии. Сфинксу кажется, что его не меняет этот ветер и этот песок, что он вечен, что время не властно, что мир — пыль, щекочущая ноздри. Но каждая молекула потока, соприкасаясь с каменным ликом, вносит свои художественные коррективы в облик, песчинки поселяются в щелях между блоками, заводят семью, пишут манифесты, распадаются на атомы, расширяют жизненное пространство, ведут войны… И будь у Сфинкса зеркало, или водоем рядом с постаментом, куда можно глянуть, увидел бы он не великое творение культуры, а безносого истукана, потерявшего важность и красоту благодаря своей наивной доверчивости к людям.