Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

— Просыпайся, приехали, — улыбнулся Рыжий, — горазд ты поспать.

Я посмотрел в боковое стекло и увидел, что машина стоит возле моего дома, вечер и поездка окончена. Стало грустно и зябко — позади остались — металлическое море, затонувшие рваные корабли, ветер в лицо и маленькая раскосая проститутка в цветном сарафане.

Ставридка получилась на славу — жирная, вкусная, в меру соленая, мы с Люсей с таким удовольствием ее поглощали на второй день после рыбалки, что я не выдержал и решил поделиться с Андрюхой.

— С тебя пиво, с меня — рыба, — сообщил я ему по телефону.

— Завтра в пять приеду. Нормально? — Андрюха обрадовался приглашению.

— Годится. Люся завтра во вторую смену. До девяти вечера. Посидим сами, побалдеем.

— Какого пива взять?

— Разного. Но, много не бери, так, для вкуса. Я его вообще пью только под настроение.

— Значит, в пять?

— Ага, в пять. Жду.

— Посидим завтра с Андрюхой, поболтаем… Решим, как дальше жить… Я тебя с работы заберу, не волнуйся, — сообщил я Люсе, которая расправлялась с солеными ставридками и, только кивнула утвердительно головой. На ее тарелке быстро росла гора рыбьих скелетов и голов, которыми она периодически подкармливала собак, замерших возле стола с заискивающими мордами, пасти полные слюны, печальные глаза ленивых домашних животных, привыкших попрошайничать.

— Хорошо засолили, — я чистил рыбу от внутренностей и костей, раскладывал ее на куске хлеба с маслом, ел и запивал сладким чаем.

— Вкусно, — согласилась Люся. Собаки были с ней полностью согласны.

— Знаешь, хочется, иногда, все бросить… Уехать куда-нибудь в глушь, чтоб ни телевизора ни телефона. Кур разводить, индюков всяких. За грибами ходить, камин, библиотека, сад, бассейн во дворе соорудить, воздух чистый… Собакам раздолье.

— Все это хорошо, если есть возможность в город вернуться, когда надоест. А это быстро надоест. Нам все быстро надоедает. А собакам — главное, чтобы кормили. И спать на теплой кровати.

— Да, — приходилось признать Люсину правоту, — это все мечты. Типа заграницы. Не набегаешься от себя, надо жить там, где живешь. Но, надо что-то менять. Может, в депутаты пролезть? Надоело быть наблюдателем, все дербанят, всё дербанят, скоро и нечего будет уже, начнется передел… Ха! Начнется! Он уже начался, посмотри телевизор — революция это и есть экспроприация экспроприаторов, тот же самый дербан дербанщиков. Одних убирают, чтобы самим открыто воровать, опираясь на закон, Конституцию, армию и милицию. Блин, достало все. Ты же понимаешь, что это не революция, а бандитский переворот — одни паханы сменяют других?

— Понимаю, — вздохнула Люся.

— И я понимаю. Я боюсь, что все понимают. А если понимают все, значит, они согласны с положением вещей. И, просто, новый пахан им больше обещает — крутые наколки, возможность безнаказанно воровать и насиловать. Это тоже временно. Придет новый хозяин, все заберет, одних посадит, других опустит — и так всегда… Из поколения в поколение… Но, мы же не вечные, чтобы ждать светлых времен. Может, надо пристроиться к кому-нибудь, чтобы не думать каждый день о хлебе…

Я разволновался, закурил, мирный разговор за столом перерос в мой злобный монолог, трудно было остановиться, меня несло, плескалось в голове бурное море, поднимая осевшие, погребенные обиды, как облако ила, вызванное неловким движением ласт, фонарь гаснет, паника, где поверхность, трудно трезво мыслить, тело судорожно дергается, поднимая новые и новые клубы мелких частиц, спасите наши души…

— Пристроиться можно, — спокойно произнесла Люся, — а как потом со всем этим жить? Не думаю, что ты сможешь…

Я захлопал глазами, словно вышел из темной комнаты на свет, ничего не видно, но паника пропала, злость улетучилась, осталось только чувство незавершенности, беспомощности и растерянности.

— Пойду собак выгуляю, — это единственное, что я смог выдавить из себя.

«Я придумаю, придумаю, всегда что-то придумывал, и сейчас придумаю, прорвусь, всегда прорывался…» — думал я, прогуливаясь вдоль дороги возле дома, привязанный поводком к собаке, пустой от отсутствия свежих идей. Все очень застоялось в моем мире, я стал слабым от сытости, размеренности и постоянства. Нелепые местечковые перевороты оказались способны нарушить гармонию моего существования, это плохо, очень плохо, тело ослабло, зубы сточились, я плыву туда, куда несет поток, щепка я, вертит меня, мокрую щепку, грязная вода. Страшно — ничего я не контролирую, даже не успеваю рассмотреть проносящийся мимо берег, вижу только серые пузыри, которые зарождаются и лопаются перед моими глазами, они и являются картинкой, иллюстрирующей мою вселенную, эти глупые грязные пузыри. Иногда, промелькнет, вдруг, клочок голубого неба, когда река переворачивает меня на спину, играючи. Миг — и брызги воды слепят глаза, заливает уши — и я забываю, что есть там, вверху, красивое, малопонятное и бесполезно прекрасное. Забываю, ежеминутно занятый притиранием красных глаз, отплевываясь, и барахтаясь, трясу головой, оглохнув.