Перихан Магден - Компаньонка

В ее голосе что-то звенит — как разлетевшиеся осколки разбитой фарфоровой куклы. Она натянута, как струна скрипки. Изо всех сил держится, чтобы не заплакать. Только крылья маленького, детского, но уже аристократического носика дрожат. Мне становится страшно грустно. Зачем, зачем я ее расстроила? Ненавижу эту госпожу Тамару. И генерального директора ненавижу — за то, что мне никто ничего не сказал.

— Пожалуйста, успокойтесь, — прошу я. — Не надо плакать. Я согласилась на эту работу исключительно по собственной воле. Мне было очень плохо в городе. Хотелось уехать. Уверена, путешествие пойдет мне на пользу.

На пользу? Более неловких, неудачных слов было невозможно найти. Но других и не надо. По крайней мере, сейчас, когда я в таком состоянии: когда меня переполняет печаль, раскаяние, сострадание, восхищение, любовь и ненависть к этому ребенку.

Нагло ухмыльнувшись, она говорит: «На пользу? Странно вы сказали».

Я молчу и пристально смотрю ей в глаза. Ее взгляд выдержать трудно. Отворачиваюсь. Смотрю перед собой.

— Ладно, раз уж вам хочется — оставайтесь. Нет проблем. Пойду к себе, пока училка не устроила истерику. Вам, наверное, хочется разложить, наконец, свою одежду. До ужина. Пока!

Хлопнув дверью, она выходит. Я чувствую себя несчастной. Будто меня жестоко обманули и бросили. Училка? Она называет страдалицу Праймроуз училкой?

Меня тут же охватывает бесконечная нежность и жалость к Мэри Джейн Праймроуз. Бедная, несчастная, забитая старушка, вынужденная ради куска хлеба терпеть эту маленькую бестию!

Продолжаю раскладывать вещи. Тщательно и аккуратно.

Разложив все должным образом («должным образом» означает, что каждая вещь лежит настолько аккуратно, насколько возможно, и притом в самом подходящем для нее месте), я вдруг чувствую такую усталость, что, кажется, готова заснуть стоя.

Отныне мне, бедняжке, привыкшей спать до полудня, придется подниматься ни свет ни заря. Странная девчонка действует мне на нервы, а мысль о том, что с корабля никуда не сбежать — ведь я обещала! — не дает покоя. Отмахиваюсь от этих мыслей, как от назойливых мух. Засыпаю.

Во сне лежу под огромным деревом в таинственном лесу. На меня падает снег — слой за слоем. Надо проснуться и идти дальше, размышляю во сне я. Но спать во сне так приятно, что нет ни сил, ни желания подняться. Внутренний голос — видимо, зверек во мне, намеренный остаться в живых, — требует, чтобы я немедленно встала. Другая часть меня греется под обжигающим снегом. И я мечусь между двумя своими половинками. Вдруг из-за деревьев появляется один мой близкий друг. От скрипа снега у него под ногами я во сне просыпаюсь. Не глядя на меня, он идет мимо. Но я знаю: он здесь ради меня и пришел издалека, чтобы разбудить меня. Я просыпаюсь, потому что благодарна ему.

Открыв глаза, поворачиваюсь к двери. Кто-то просунул в щель двери письмо. А мне приснился звук шагов.

Лежу и вспоминаю приснившегося друга. Мы с ним стали любовниками после многолетней дружбы, когда он проявил большое упорство и терпение. Обычно друзья, которые дружат по двадцать лет, любовниками не становятся. Как бы они ни нравились друг другу и не были влюблены, как бы им ни хотелось стать ближе — ничего не выйдет. Такие тяжелые отношения, как любовные, предполагают безоговорочное изначальное восхищение. А когда человека знаешь двадцать лет, это невозможно.

У нас тоже ничего не вышло. Мы просто постепенно отдалились друг от друга, без обид и упреков, и долгое время не виделись. Потом нечасто встречались. Но при каждой встрече испытывали большую нежность друг к другу, радуясь, что не расстались, а сумели безболезненно преодолеть стадию романтических отношений.

Именно этот друг всегда спасает меня в каждом ночном кошмаре. В каких ситуациях он мне только не снился. Хотя он не из тех, кто любит помогать. Но с гордостью могу сказать, что он настоящий мужчина и всегда становится для меня той самой каменной стеной, которая бывает нужна каждой женщине.

Этим вечером мне совершенно не хочется идти на ужин, видеть сумасшедшую девочку, знакомиться с несчастной Мэри Джейн Праймроуз и слушать чью-то скучную болтовню. Мне хочется поужинать у себя в каюте, в тишине и одиночестве, почитать книгу. Думаю, на сегодня общества этого ребенка с меня хватит. К тому же, только так можно будет защитить себя от этого создания — общаться с ней каждый день, но понемногу. Мысль о том, что теперь я — ее компаньонка, сильно портит мне настроение.