Дуглас Коупленд - Нормальных семей не бывает

Голос отца прервал его мечтания:

— Так откуда ты знаешь этого парня — Норма?

— По Канзас-Сити.

— Чем он занимается?

Чем он занимается?

— Живет себе. Переехал в Тампу.

— Он опаздывает.

— Да нет. Просто это мы слишком точны — есть небольшая разница.

Бух! Откуда ни возьмись появилось шествие, как будто унылые посиделки превратились в вечеринку с сюрпризами.

— Если бы здесь можно было отключать звук, все было бы о'кей, — сказал Тед. Голос его оживился. — Нет, вы только поглядите, какие буфера у этой Русалочки!

— Никогда не мог понять, как это делают с русалочками, — сказал Брайан. — То есть как это вообще возможно? То есть у нее, конечно, шикарная постель и всякое такое, но она же наполовину рыба?

— Ну и дурак же ты, Брайан. Это всего лишь чертов мультик.

Нет, Брайану явно никак не удавалось подстроиться под Теда. Скоро оба сосредоточились на проплывавшей мимо Красавице, оседлавшей подвижную трапецию рядышком с Чудовищем.

Где Норм?

Уэйд почувствовал, что у него раскалывается голова. Слепящий солнечный свет и толпы народа — все разом навалилось на него. Я в Диснейуорлде. Никогда не думал оказаться здесь — и вот оказался. Никаких газет. Никакого мусора. Никаких признаков того, что внешний мир существует, — прямо как в казино. Бесконечные развлечения. Это могло бы происходить в 2001-м, 1986-м или в 2008-м, какая разница. И все эти молодые родители — настолько моложе меня — ни одного старика, кроме отца. Несколько скучающих и смущенных подростков. И это называется жизнеутверждающим? Это место вроде какой-то космической мельницы, перемалывающей мечты. Все, что можно отсюда вынести, это противненькая дрожь, по которой понимаешь, что из твоего ребенка не вырастет ничего кроме потребителя, что весь мир превратился в казино.

— Уэйд.

А вот и Норм, худющий, волосы завязаны в хвост, не обремененный потомством, с изжелта-бледной кожей, как у всех людей с натруженной печенью. Он держал в руках «дипломат», смотревшийся здесь, в Диснейуорлде, как пулемет. Норм жестами показал Уэйду, чтобы тот следовал за ним в старомодный ресторанчик, расположенный в стороне от общей свалки. Уэйд подхватил Теда и Брайана и двинулся вслед за Нормом в ресторан, где тот уже заграбастал столик в дальнем углу.

— Норм, это мой папа, Тед, и мой брат, Брайан

— Очень приятно, — Норм не стал напрягаться, даже чтобы пожать кому-нибудь руку.

Возникло мгновенное молчаливое замешательство, и Тед спросил:

— Так чем ты занимаешься, Норм?

— Следую по стопам своего отца.

— А чем занимался твой отец?

— Папа, я уверен, что Норм не горит желанием давать интервью, — оборвал его Уэйд.

— Нет, Уэйд, все в порядке, — сказал Норм. Потом повернулся к Теду: — После Второй мировой войны мой отец зарабатывал на жизнь, возвращая украденные произведения искусства их законным владельцам.

— Пристойное занятие, — сказал Тед.

— Да, весьма пристойное. И очень благородное. Сами представляете, сколько сделок пришлось заключить моему отцу, сколько соблазнов и обманов встречалось на его пути. И знаете что? Он ни разу не поддался.

— Правда?

— Да, Тед, правда. И именно благодаря его благородству мы жили в доме, который разве что символически можно было назвать домом, в одном из незавидных пригородов Канзас-Сити.

— Понятно.

Официантка в соответствующе старомодном платье прервала их беседу и спросила, что они будут заказывать из напитков. Все заказали чай со льдом, и она ушла.

— К счастью, — продолжал Норм, — дражайший папочка разрешал мне сопровождать его во многих увеселительных поездках. Никогда не забуду тот день, когда мы вернули Рубенса случайно уцелевшему узнику концлагеря, некогда владевшему сетью универмагов в Баден-Вюртемберге. У меня на душе становится тепло и сладко всякий раз, как подумаю об этом. Но, разумеется, думаю я об этом не так уж часто.

На столе появились четыре порции чая со льдом. Норм достал из «дипломата» фляжку мятного шнапса.

— Излюбленный напиток подростков всего света. Он разъедает кишки, но дыхание сохраняет мятную свежесть. По сути, жизнь — это череда таких вот маленьких надувательств.

— Давай дальше, — сказал Тед. — Ты говорил о своем отце.

Норм плеснул шнапса себе в чай.

— Да, так вот, дражайший папочка позволял мне ездить с ним вместе, и самый большой подарок, который он мне когда-либо сделал, было то, что он почитал нравственным уроком: я наверняка знал кто из его клиентов самый большой мошенник, самый гнусный тип и самый крупный воротила в этом бизнесе. — Норм отхлебнул чая. — Итак, предлагаю тост. — Все четверо подняли стаканы. — За дражайшего папочку. — Все выпили, после чего лицо Норма приняло почти мечтательное выражение. — Его «чероки» врезался в высоковольтную линию недалеко от Эль-Пасо в 1981 году, и с тех пор я стал руководить семейным бизнесом. Не стоит и говорить, что я не живу в доме, лишь символически напоминающем дом.