Мне всегда были понятны эти простые вещи. Поэтому прости меня, если можешь, моя Прибалтика. “Моя” — не по праву конквистадора. Моя — по праву — ни на что не посягающему праву — пожизненной любви.
Любви самой сильной: неразделенной.
Вот и не удалось мне на этом закончить мою историю. Потому что у нее оказалось продолжение. Как и у жизни!
И продолжилась эта история на острове Готланд, а где же еще такое могло случиться?
Остров Готланд, шведская земля, лежащая в самом центре Балтики, является, скорее всего, сердцем этого моря. Я думаю также, что лазурная целестия над этим бесценным ломтиком суши есть результат прямого вмешательства Бога: всякий раз, когда Создатель решает развести облака над Готландом, Он не перепоручает это ангелам и архангелам, а разводит их Сам, сугубо Своими благодеянными дланями.
На этом острове, чувствуя себя дома, гостят разноязыкие производители книг — в основном из стран, окружающих Балтику. Их приглашает Международный Центр писателей и переводчиков.
И вот через четверть века после моего хуторского опыта, после того, как я уже объездила множество стран и даже побывала на другой стороне Земли, мне наконец посчастливилось — в самом начале нового тысячелетия — попасть на этот волшебный остров.
Среди прочих гостей Центра, одновременно со мной, там была известная и талантливая эстонская поэтесса. Миловидная женщина моего возраста. И мы говорили друг с другом, конечно, по-английски. А на каком еще языке мы должны были говорить? Там все говорят по-английски.
Хотя конкретно с ней, этой поэтессой, я много не общалась. Так, бытовые фразы на общей кухне. Good appetite! Such a wonderful weather today, isn’t it? Oh, yes!.. I’ve got up early today, the sea was beau-u-utiful! Yes, it was really beautiful!.. Do we have some more sugar in here? Haven’t you seen it?.. Oh, many thanks!.. Ну и так далее. Все в том же духе.
И вот в один прекрасный день — прекрасный буквально! — выхожу я на кухню, вижу эту прелестную белокурую женщину и уже открываю рот, чтобы сказать: good morning, such a wonderful weather… Но она, жаря на сковородке какую-то громкую и безостановочную стрельбу, вдруг меня прерывает:
— Марина, я уже давно хотела тебе что-то сказать.
Произносится это по-русски.
Эффект для меня таков, как если бы то же самое сказал вон тот красивый цветок — в кадке, на подоконнике.
Добавим сюда это очаровательное, разящее мое сердце — “что-тто сказатть”.
А она накрывает сковородку, прибавляет огня и, пытаясь перекричать стрельбу, продолжает:
— Там наверху, в библиотеке, я нашла твои книги!..
Я ничего не нахожу лучше, чем сказать:
— Oh, really?..
Поскольку что-то, я не знаю что, все еще не позволяет мне откликнуться ей на русском.
А она заканчивает:
— …и я их читаю. И, знаешь, мне очень нравится, как ты пишешь. Ты здорово пишешь, Марина!
И вот этот факт… Нет, не то, что она похвалила мои книги… А то, что она сделала это на русском…
Ведь никто же ее не заставлял, правда?!
Ее же не заставлял никто!!
И ответ на этот загадочный вопрос так огромен — и вместе с тем он так прост и, кстати, доступен абсолютно всем — вот как это небо над нами.
А я уже бегу к морю. Я бегу к Балтике, которая у берегов Готланда не такая, как возле Питера, — не та, привычная, уютно-седая, как моя бабушка, — она неожиданно другая, многообразная — потому что не может не быть многообразным то, что живо.
Вот она, новая для меня Балтика: несмотря на зиму, ярко-синяя до самого горизонта — с широкой, воланами, каймой волн — кружевной, словно для бального танца, зеленой каймой — виноградной, крыжовниковой, яблочной… Такой вот планетарный биколор!
А я смотрю на эти волны и думаю: мне надо обязательно рассказать кому-то всю эту историю… Мне необходимо, мне позарез надо это сделать!
И я рада, что такой случай представился.
Казарин Юрий Викторович родился в 1955 году, окончил Уральский университет. Стихи печатались в отечественных и зарубежных журналах, выходили отдельными сборниками. Живет в Екатеринбурге.
* *
*
Расплетаются в небе корзины
облетающих рощ и обид.
Трепеща синевой, у осины
средиземное сердце болит.
Листопад, мельтешение мира,
Читать дальше
