Новый Мир Новый Мир: Новый Мир ( № 9 2007)

И значит, все было не зря.

* *

*

буковки запятые

телефон онемел

стану праздновать тихий

день себе на уме

ту что ровно полжизни

жгла как медленный яд

отпускаю пушинкой

лети немоя

праздничной новизною

точно снегом промыт

я и вправду не знаю

как жить меж людьми

как посильно успеть

ближним праздник слепить

и зачем этот свет

из тоннеля слепит

Святая Ольга

Вся в черном по-вдовьи,

бела, как сметана,

прищурясь недобро,

смотрела святая,

как жарятся заживо

в запертой баньке

древляне. Безжалостно,

чисто по-бабьи —

за мертвого волка,

за милого мужа…

И стала — молвою,

внушающей ужас,

пятнающим снег

человеческим пеплом.

Пусть снег покраснел —

но душа ее пела.

И в воздухе стылом

легенда мостилась:

она отомстила!

Она отомстила!

Варяжской волчицей

и русской святою

она просочится

народу в устои.

Отчизне сугробов

сторицей воздастся

стокгольмским синдромом

любви к Государству.

День Победы

Четвертинка блестит у окна —

и звезда отвечает окну.

Он неспешно надел ордена

и грустит, вспоминая войну.

В сизом дыме встают перед ним

негеройские лица ребят.

Хорошо было там, молодым,

дурковать от избытка себя.

Хорошо полной грудью дышать,

воевать против явного зла.

Даже смерть чудо как хороша,

если мимо случайно прошла,

и почти что уже не страшна —

на душе как мозоль наросла.

Как забытая Богом страна,

что одна неподсудно светла.

За которую — встать, очертя.

Без которой — немыслимо быть…

Он доверчив и мудр, как дитя

в беспощадных ладонях судьбы —

даже в нынешнем хамском хлеву,

где страшней, чем в атаку, — в собес.

В непривычной стране, где живут

по понятиям — не по судьбе.

Этот праздник — ему навсегда

отпущенье невольных грехов.

Так не меркнет над миром Звезда,

что в пещеру вела пастухов.

* *

*

На сковородке скворчит

нежный недавний баран.

Есть исцеляющий быт —

он в утешение дан.

Господи, как хорошо:

не отступив ни на пядь,

пряный какой корешок

в правильный суп подсыпать

и, если воля Твоя

с кухни потребует вон, —

выхлебать небытия

светлый лечебный бульон.

* *

*

Пора туда, где льдистей и гористей,

где воздух — тесноватый от теней.

Умение звучать в любом регистре

не делает добрее и умней,

но делает свободнее. Свобода —

на деле — только милосердный шанс

успеть понять перед лицом ухода:

зачем была дарована душа.

Губайловский Владимир Алексеевич — поэт, критик. Родился в 1960 году. Окончил механико-математический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

Печатается в сокращении.

Пролог

Город на горе

1

Дорога спускалась со скалистого плато и выходила на гладкую как скатерть равнину. Издалека была видна одинокая гора, напоминавшая по форме пирамиду со срезанной вершиной. Одна из граней пирамиды была почти вертикальной. Присмотревшись, можно было увидеть на вершине белую башенку. У подножья горы на буром фоне пустыни зеленела полоска пальмовой рощи. Взгляд скользил дальше и уходил к линии горизонта: где-то там в нескольких днях пути было побережье океана.

Дорога шла к городу почти по прямой, и он вырастал плавно и неумолимо. Постепенно становились различимы крыши домов, ярусами поднимающихся по склонам черной скалы.