Два способа — писать смешные стихи, как Олейников, или абсурдные, как Хармс и Введенский. Таким образом — как и в случае стихов трагических — происходит некое заклинание абсурда, он, как это ни парадоксально, осваивается и из факта мирового хаоса становится фактом искусства.
При этом писать абсурдные стихи так, чтобы они были не выпендрежем, а чем-то серьезным и — не побоюсь этого слова — трагическим, — далеко не так легко, как кажется на первый взгляд. Недаром эта линия почти не получила развития в поэзии российской, если не считать раннего Лимонова (которого я обожал, а Сопровский терпеть не мог).
Я не защищаю мальчика Теодора, это было бы глупо. Но задача стояла: скрестить Анненского и Введенского. Многим понравилось, но большинство читателей впало в недоумение, что меня, конечно, огорчило…”
1 Публикуется с разрешения автора письма и адресата.
Друзьям.
Автор, самонадеянно потщившийся описать жизнь в алфавитном порядке, отдает себе отчет в том, что бб ольшая часть сей хаотической книги выглядит неправдоподобно, а подчас и просто нелепо. Вряд ли эти истории достойны прозвучать даже в компании самых непритязательных слушателей. Будучи же вынесены на всеобщий суд, они не могут не вызвать единодушного осуждения.
Алфавитное расположение статей и наличие перекрестных ссылок в тексте способно сбить с толку разве что самого простодушного и неопытного читателя, который, возможно, купится на эти наивные ухищрения. Сколько-нибудь опытный и разумный человек сразу скажет, что энциклопедическая форма носит совершенно искусственный характер и ни в коем случае не устраняет того ощущения необязательности, что остается после ознакомления с содержанием этого труда.
Я согласен: единственное, что оправдывает его существование, — это отсутствие хоть какой-нибудь выдумки.
Возможно, подобного оправдания все же недостаточно.
Но что делать — такова жизнь!..
Абхазия
В Алахадзе мы приехали... не знаю, почему мы приехали в Алахадзе. Вообще, никому не известно, как это все подчас происходит. В общем, сели — и поехали.
И приехали в Алахадзе.
Слава был очень умный молодой человек. Мы с ним работали вместе. Кроме того, он изучал философию.
Жарило октябрьское солнце, с моря дул холодный ветер, а мы лежали на грязной гальке, и Слава использовал свой шкодливый ум, чтобы подначивать меня на новые знакомства. Я знакомиться не очень хотел, но он то и дело поворачивал разговор таким образом, что мне приходилось вставать и вновь идти испытывать судьбу, пытаясь отрекомендоваться очередным двум девушкам.
Солнце проникало под кожу и будоражило кровь, и вид у меня был, должно быть, шаловатый. То ли по этой причине, то ли просто потому, что все они были грузинками и желали встретить на жизненном пути соплеменника, девушки знакомиться категорически не хотели. Предложение перекинуться в картишки наполняло их красивые глаза неизбывным ужасом.
Ближе к вечеру мы собрали вещички и пошли домой.
Мы снимали одну из комнат большого двухэтажного дома. Дом принадлежал пожилому усатому армянину (см.). Оказалось, что каждое утро начинается совершенно одинаково.
Без чего-то семь муж дочери хозяина заводил под нашим окном нещадно трещавший мотороллер.
Следом за ним выбегала его жена — собственно, дочка хозяина, — и ровно до без двадцати минут восемь они дико орали друг на друга. Орали по-армянски, я ничего не понимал, да и они, похоже, плохо себя понимали.
Не знаю, на что они списывали расход бензина.
Потом он уезжал, она шла досыпать или готовить баклажаны.
Через час выходил хозяин и целый день гулял по участку, меланхолично рассматривая свою мушмулу.
Однако вечером первого дня мы еще не знали утреннего распорядка. Не знали и того, что в нашем положении лучше всего лежать, стеная и с отвращением размазывая друг по другу простоквашу. Так мы провели последующие двое суток. А этим вечером Слава предложил идти на танцы.
Честно сказать, я засомневался. Слово “танцы” вообще никогда не вызывало во мне энтузиазма. А уж танцы в абхазской деревне и вовсе представились довольно сомнительным предприятием.
Однако Слава сообщил, что он уже все пронюхал — сегодня танцы происходят в санатории “Кодори”, принадлежащем МВД ГрузССР. То есть там будут одни менты, что обещает совершенную безопасность.
Читать дальше
