— Кислород — это лимон, — сказала Ксюха.
— Почему лимон?
— От лимона — кислый рот…
Все понятно: девочка не может никак сосредоточиться — думает о своем.
На следующей неделе детеныш Ксюха начала вообще бить детей, скоро стала так агрессивна, что ударила по голове Вику. А Вика росла без папы, мама у нее — пьющая, и Вика до сих пор знак “плюс” называла “скорая помощь”. И хохлому от палеха отличить не может. Раньше требовали, чтоб дети перед школой отличали Брежнева от Ленина, а нынче — чтоб хохлому отличали от палеха. Но ладно уж — Бог с ней, с хохломой, дни недели Вика запомнить не может.
Софья Вячеславовна говорит, что на прогулку не пойдут, пока не скажут, какой сегодня день недели. Так Вика еще ни разу не назвала правильно… Но она не унывает; даже если что-то не поймет, то с улыбкой спрашивает:
— Софья Вячеславовна, мы идем гулять?
— Нет, Вика. Мы идем на гимнастику.
Стихи для утренника Вика тоже не в состоянии запомнить, но мама ее очень просила, и Софья Вячеславовна все же дала ей две строчки к Восьмому марта: “Лучше мамы моей никого не знаю, ведь она у меня самая родная”. Вика с восторгом прочитала:
Я мамы своей вообще не знаю,
Потому что она самая родная!
Но зато только окликнешь ее, Вика обернется-улыбнется: “Ась?” — и летит, руки раскинет — через секунду она уже в объятиях Софьи Вячеславовны. Так вот получается. Или полетит вдруг обниматься со всеми проверяющими! А проверки очень часто случаются!
Видимо, так ее мама обнимается со всеми своими гостями (водку принесли ведь они). И вот только тети-дяди входят в группу, Вика руки раскинула — уже летит к ним со своей свекольной улыбкой: зда-а-а-сте! И начинает обнимать их за ноги!
— Какие у вас дети гостеприимные, — говорят тут проверяющие, — нигде мы не встречали таких детей!
Мама Вики — тоже со свекольной улыбкой, но логопед дал задание вырезать слова с буквой “Л” из газет — не вырезали…
И вот эту Вику ударила детеныш Ксюха, а разве можно обижать такую! Софья Вячеславовна целый день спрашивала, почему она ударила Вику.
— У меня без папы все облупилось: сапоги облупились, ранец облупился и нос облупился, — ответила наконец детеныш Ксюха.
— Нос облупился от солнца — при папе он мог тоже облупиться.
— Нет, папа напоминал, чтоб я бейсболку надевала…
Это была первая жаркая неделя — на площадке пахло протухшей рыбой. Видимо, бомжи ели, зарыли остатки. Запах раздражал сильно, все воспитательницы на своих участках искали-обыскались, где зарыто, — не нашли ничего.
И вдруг Вадик приносит Софье Вячеславовне ветку цветущего боярышника: сорвал у ворот — вот он, этот запах! Так пахнет боярышник! Почему-то рыбой. Просто нынче в первый раз много цветов...
— А когда мы ездили в Питер, там на всех улицах города сильно-сильно пахло свежими огурцами, но оказалось — корюшкой! — сказала нянечка Лида, когда дети ей все рассказали в группе.
— Еще раз расскажите, — попросил Вадик.
— Надоел! — Детеныш Ксюха с размаху ударила его ногой по яйцам.
— Ты с ума сошла, — зашипела на нее нянечка, — у него же детей может не быть.
Даха тут оч-чень заинтересовалась словами няни: мол, как это, интересно, у Вадика вообще могли быть дети, он ведь не женщина!
Это была среда, в четверг был день рождения Селестины, ее папа-коммерсант всегда устраивает роскошный стол вечером — праздник для всей группы.
Мамы с завязанными глазами должны были угадать своих детей. И вот Софья Вячеславовна заметила: дети, имеющие пап, долго пересаживались, шутя, подсовывая “слепой” маме одного ребенка много раз, а безотцовщина… о, они совсем иначе себя вели — рвались к мамам, быстрее хотели попасть в родные руки!
И после всего подходит к Софье Вячеславовне папа Вадика. У них фамилия Сверко. Он неизменно сверкал серьгой в ухе, серьгой в губе, а сегодня вдруг — в белой рубашке с галстуком.
— Я на новой работе, там требуют, чтоб строго… Софья Вячеславовна, вы приедете в суд — сказать, что я всегда Вадика приводил и забирал?
— А что случилось?
— Жена от меня ушла к … (прозвучала фамилия известного миллионера) и хочет сына забрать.
— А может, с мамой Вадику будет лучше?
Читать дальше
