Комсомолец увязался провожать ее на Зверинскую и как-то так охмурил ее, дуру малолетнюю, что она и впрямь начала с ним ходить — маяться в филармонии, кормить комаров и утирать слезы у дымных костров, ворочаться на впивающихся в бока корневищах, покуда он благовоспитанно посапывает в соседнем спальнике… Он бы ее и в горы затащил, если бы этот дурман затянулся подольше, он ее как-то битый час плющил черно-белыми слайдами — какие-то обормоты в капюшонах, не поймешь, где мужик, где баба, среди льдов и осыпей: это та самая четверка, которая в прошлом году замерзла на Памире, а вот эта девчонка сорвалась с двенадцати метров и, представляешь, только руку сломала. А с этой командой мы брали семитысячник, видишь, второй слева — это я. Спасибо, а то не узнала в бороде да в инее.
Вот что значит людям не хрен делать!..
Она со столькими мужиками с тех пор пережила, что даже плохо помнила, как все оборвалось, — пили, танцевали в полумраке, потом трахались с Ершом на провисающей брыкающейся койке… Потом свет, объяснения, Комсомолец благородно пожимает руку потному малиновому Ершу…
— Извини, старик, — бормочет Ерш, — так получилось…
— Все нормально, старик, — уверяет Комсомолец, — ты открыл мне глаза, я тебе страшно благодарен…
Голос срывается, но понт держит, она его даже немножко зауважала в тот момент, но дело было сделано.
И слава богу…
Но сейчас он как будто ничего этого вовсе не помнит… Нет, из комсомольца никогда не выйдет настоящего мужика.
Она хотела было тоже изобразить нежданную радость и бежать поскорее и подальше, но чуть не стукнула себя по лбу — туфли! Вот такая она бескорыстная, никогда не думает про выгоду!.. А ведь туфли, можно сказать, сами идут в руки…
— Мы же где-то здесь поблизости и познакомились? — растроганно спросила она, и он размягченно закивал.
— Да, все возвращается на круги своя… В свой родной университет возвращаюсь как на гастроли, приглашенным профессором — я же сейчас в Принстоне в основном…
Он как будто извинялся, и она поняла, что Принстон — это, должно быть, круто, — пришлось изобразить почтительное удивление.
— И поселили в двух шагах от нашей же общаги, в гостевых апартаментах… Да вот она, дверь. Не зайдешь?..
В его голосе прозвучала робость, отозвавшаяся в ее душе радостной надеждой: кажется, клюет…
— У меня встреча назначена… — Она бросила на него беспомощный взгляд. — Правда, куда я теперь без каблука… Надо позвонить, отменить… У тебя нет трубы? В смысле — мобильника?
— Есть, есть. Но давай сначала присядем.
Он отпер стальную дверь, и она, утрированно, но не без изящества прохромав внутрь, непритворно ахнула — такие люксы она видела только в рекламах, хотя в последнем турбюро сама рекламировала двухзвездочные номера, выдавая их за трехзвездочные, — расписывая их клиентам как люксы: напирала на холодильник, ванную — для нашего брата совка и это можно втюхать за евростандарт…
Но здесь был евростандарт так евростандарт!
— Это для иностранных гостей… — по-прежнему извинялся Комсомолец, усаживая ее на раздувшийся чернокожаный диван, и протянул ей беспроводную телефонную трубку от припавшего к журнальному столику непривычно плоского белого аппарата. Сбросив туфли, она скрылась на просторной кухне — при нем лучше было не врать.
Дозвонилась сразу и с места в карьер бросилась — не извиняться, а жаловаться: у соседки внезапно заболел ребенок, не с кем было оставить — ребенком мужиков легче всего разжалобить. И сработало: ничего-ничего, можно и завтра. Неплохой, кажется, мужик, жалко будет, если сорвется из-за этих сраных туфель.
Ей, в принципе, и старая работа нравилась — сидишь на телефоне, расписываешь Канары и Багамы, где ни разу не была, — но начальница, сучка, приревновала, что в компаниях не она оказывается в центре внимания, а ее подчиненная, начала придираться, перевела ее на улицу — садиться народу на уши своим матюгальником: экскурсия по ночному Петербургу, незабываемые впечатления… Она и в эту мутотень сумела добавить человеческого перчику: посмотрите направо — это Медный всадник работы Фальконе, за ним — Адмиралтейство, там живут курсанты, после каждого выпускного вечера они надраивают коню яйца…
Народу нравилось, но какая-то старая комсомолка, сука краснознаменная, настучала в фирму, а начальница только того и ждала…
Читать дальше
