— Последний раз прошу, как братьев, уходите, — обратился к нам этот почтенный старец. — Этот девушка нам самим нужен, его мой племянник хочет любить.
Пиписа отвечал аксакалу теми же словами, которые услышал английский генерал, предложивший каре старой гвардии сложить оружие при Ватерлоо. И в результате этой безрассудной дерзости мы едва не потерпели своего Ватерлоо.
Нас обступили в деревьях после того, как музыка кончилась и густая толпа тронулась вниз по дороге. Пиписа рвал на груди рубаху и орал, что скорее умрет, чем попросит прощения, я пытался апеллировать к здравому смыслу старейшины рода, но градус общения явно предвещал серьезные побои ногами. Как вдруг кто-то из супостатов заметил, что наш конфликт лишился всякого смысла. Пока наши бывшие соотечественники пытались нас запугать, а мы пытались делать вид, что вовсе их не боимся, девушки удрали, оставив с носом как нас, так и их.
А что же тем временем Жорж? Что же тем временем наш мощный дзюдоист, свирепостью черного взгляда отнюдь не уступающий самому злобному горцу и даже выдающий себя за грузина в подходящих случаях? Увидев, что мы с Пиписой совсем вскружили голову доверчивым москвичкам, да и число девушек опять не соответствует нашему количеству, он под шумок пригласил на танец девушку со стороны и пошел ее провожать.
Не сговариваясь, мы с Жоржем применили один и тот же прием соблазнения, типичный для студентов иняза. Жорж наплел своей знакомой, что по национальности он француз, но семнадцать лет назад вынужден был переехать из Франции в Россию. Если Жоржу было в ту пору лет двадцать, то получалось, что он покинул свое отечество всего трех лет от роду. Но со своей окладистой бородой Жорж выглядел на все сорок. А потому девушка улизнула от старого французского хрыча, пообещав, что впустит его в свою комнату через окно.
Если верить Жоржу, которому верить, в общем-то, нельзя, то после этого он стал бродить вдоль дома в поисках раскрытого окна, пока не нашел открытую форточку на первом этаже. Спортивному Жоржу ничего не стоило пролезть в форточку и ввалиться в комнату, где пожилая абхазская чета мирно отдыхала в кругу семьи и смотрела художественный фильм “Семнадцать мгновений весны”.
— Здравствуйте, — сказал Жорж, поднимаясь на ноги в свете мерцающего экрана.
— Здравствуйте, — хладнокровно отвечал отец семейства.
— Где выход? — справился Жорж.
— Прямо перед вами, — отвечал хозяин жилища.
Жорж вежливо откланялся и вышел на улицу, под звезды и ароматный ветер юга.
Вот, собственно, и все. Никто нам, конечно, не дал. И эта-то чепуха, как ни странно, осталась самым приятным воспоминанием, какое я способен в себе вызвать.
Жадан Сергей Викторович родился в городе Старобельске Луганской области в 1974 году. Окончил филфак Харьковского педагогического университета. Поэт, прозаик, драматург, переводчик с немецкого и белорусского. Пишет на украинском языке. Произведения переведены на многие европейские и славянские языки. Лауреат национальных и международных премий. Живет в Харькове.
Перевод с украинского Бориса Херсонского
* *
*
Фабрики в дождь под печальною пеленою,
дождь над мостами прекращается, пролетая.
Тебе самой решать — признаться, сказаться больною,
или пусть себе дальше живут, ничего не зная.
Да ты и сама вернешься, когда пожелаешь,
стоит только забыть запреты-законы.
Сидишь себе, воспоминания перегоняешь,
как перегоняют пустые вагоны.
И каждая размокшая рама оконная —
будто убежище, что опустело.
И дым покидает трубу каминную,
словно душа покидает мертвое тело.
Смотришь, будто прощаясь — медленны взоры, —
словно и впрямь последние дни наступили,
на станки железные, на черные коридоры,
словно знаешь ответы, а тебя ни о чем не спросили.
Женщины
Расскажи мне о новой подружке, с которой ты
живешь, что там между вами? Кажется временами,
что живу, как дети, боящиеся темноты —
живут в темноте. Воздух — вот что между нами.
Вот что между нами: ее нереальный маршрут,
яблоки и вино, и все ее протестантство,
одежда, что в рюкзаке носит, как парашют,
цвет волос, что она меняет, как меняют гражданство.
Читать дальше
