Ну и понятно: если ты главный за все на свете, то всегда у тебя отыщется недоделка. И найдется недовольный. Так что без пинков и зуботычин ни единого дня не обходилось.
Но все равно — недели не прошло, и даже не все махнули на него рукой, убедившись, что никакого дела с ним иметь нельзя, и сержант Каримов не успел еще всерьез задуматься, как бы ему сбагрить с рук этого бесполезного придурка, а он уже стал приходить в себя. Мир быстро расслаивался на то, что являлось истинной реальностью, и то, что жило лишь внутри мозга; мир переставал быть той разнородной мешаниной всего сущего, в которой нельзя было отделить чувства и воспоминания от окружающего и происходящего.
10
Как-то утром Каримов, с озадаченным видом постояв у койки одного из солдат, еще вчера свалившегося с температурой за сорок, в конце концов приказал поставить возле него ведро воды и до вечера не трогать — авось оклемается. А потом, выйдя на крыльцо, кликнул Анвара и сказал недовольно:
— Ты что там, опять уснул?! Пошевеливайся давай. Со жратвой разделаешься, пойдешь клетки чистить.
Ну, клетки так клетки. Хоть по-прежнему и не хотелось к ним приближаться, а все же он уже свыкся с мыслью, что живут в них обреченные на гибель собаки. Ну, в конце-то концов, все животные обречены. Взять ту же корову. Или барана. Кормят, кормят, холят, потом бац! — и зарезали. Хотя, конечно, танки собаками взрывать — в этом что-то другое... Это не корову зарезать, не барана. Это дело какое-то темное... нечеловеческое... хотя, казалось бы, барана резать — разве человеческое? А вот задашься таким вопросом, и оказывается, что — да, именно что человеческое: кормить человека, одевать человека. А танк! — совсем другое дело, совсем... Но все равно он уже привык ко всему этому, сжился.
Хамид приказал взять совок, веник, ведро с водой. Пошли к вольерам... Ну, что тут скажешь! Конечно, занятие не из самых приятных. С другой стороны, дома он тоже за животными ходил. И навоза за коровой успел нагрести досыта, и из курятника они с отцом сколько раз тачками помет вывозили... Даже непонятно, откуда его столько берется у них. Куриный — он самый вонючий, прямо дух захватывает... В общем, собачьи клетки чистить — подумаешь, ничего особенного в этой работе не было.
Ласково бормоча, Хамид приотворял клетку, хватал пса за ошейник, чтоб тот, чего доброго, не бросился на незнакомца; и пока держал, Анвар быстренько наводил порядок. Пес щерил зубы, взлаивал — не нравился ему Анвар, невесть откуда здесь взявшийся. Раньше не бывало такого, раньше с Хамидом Зафар приходил клетку чистить, а теперь нба тебе — ферт какой-то ни с того ни с сего... Когда Анвар заканчивал, Хамид отправлял пса на место, и тот начинал с показной яростью бросаться на сетку, всем видом показывая, как ему жаль, что не дали порвать в лоскуты пришлого мальчишку...
Впрочем, псы по всему вольеру скулили, выли, гавкали, брехали и вообще бесновались напропалую. Им ведь утренняя приборка — самая сласть, хоть какое развлечение. Так что гам стоял такой, будто в райцентре на четверговом базаре, когда ко всеобщему изумлению в ворота въезжает вдруг автолавка с паласами.
Но потом на дальнем краю началось совсем уж что-то невообразимое. Хамид сначала приложил ладонь ко лбу, пытаясь разобраться в ситуации, затем выругался и помчался туда, грозно маша палкой и крича:
— Ты что! Сдурел!
В одной из клеток громадный пес дико лаял, выл и бешено бросался на сетку, отчего весь ряд ходил ходуном.
— Перестань! Кому сказал!
Хамид стал со всего маху колотить палкой по сетке-рабице, надеясь, вероятно, вразумить обезумевшую собаку.
Анвар помедлил секунду, бросил совок, поставил ведро и пошел туда же.
Он шагал, и вдруг ему стало казаться... он стал ускорять шаги!.. Да, ему показалось, что...
— Пала-а-а-анг! — закричал он, со всех ног летя туда. — Пала-а-а-анг!
Анвар упал на колени, схватившись за ячеи, прижался лицом к жестким переплетенным проволочинам.
— Пала-а-а-анг! — повторял он, рыдая. — Пала-а-а-анг!..
Скуля, Паланг лизал его соленые щеки.
Когда Анвар, негромко постучав, открыл дверь вагончика, старшина Каримов лежал на кровати, накрыв физиономию пожелтелой до цвета выгорелой травы газетой “Комсомолец Таджикистана”. Судя по дате, этот экземпляр печатного издания последние два года служил ему надежным прикрытием от проклятущих мух.
Читать дальше
