Итак, меня отрядили идти на переговоры. На всякий случай я прихватил с собой топор и спрятал его за пояс под курткой.
На хуторе было тихо. Осенний ветер развлекался несчастными листьями. Тетка сидела на пороге и толкла масло. Вряд ли оно было коровьим.
Я вежливо поздоровался и спросил, есть ли дядька.
— Есть, есть, иди за хату. Он там хозяйничает.
За хатой старый сычуг [1] дядька и трое его балбесов как раз свежевали котов.
— Бог в помощь! — поздоровался я.
— О, кто к нам пришел! — отозвался Дядька, делая вид, что очень рад, а вся троица его выблядков порастянула рты до ушей, оголяя желтые реденькие зубы. — Каким ветром тебя занесло?
— Тем ветром, что метет бабки.
Услышав про бабки, дядька заинтересованно взглянул на меня, вытер окровавленные руки о траву и подошел ближе.
— Ну что ж, поговорим. Но пусть сначала мои хлопчики посмотрят, нет ли у тебя за пазухой какой-нибудь глупости, которая может пальчик поранить.
При этих словах его трое бекасов [2] метнулись ко мне и уже хотели исполнить повеление своего папочки, но я вовремя прервал этот порыв, угостив старшего обушком по головке.
— Э-э, — заметался дядька, — я пошутил.
— Приберегите такие шуточки для работенки, которую я вам собираюсь подбросить.
На Бодя вылили ведро дождевой воды, и он очухался. Сели мы под деревом на траву, и я им начал рассказывать.
— Так вот, дело такое. Открыли мы с матушкой шинок «Под зеленой собакой», куда немало гостей заходит, но никто не видел, чтобы они оттуда выходили.
Дядька многозначительно переглянулся со своими гавриками, а я продолжил:
— Кормим их мясцом, а остатки мясца продаем на рынке. А еще вывариваем мыло из очень доброкачественных костей и жира. Может, слышали про мыло «Китайский апельсин»?
— Чего ж не слышал. Это лучшее мыло из всех, какие есть. Я и сам часто им пользуюсь.
— Так вот мы его и варим. Хотя, правда, не пользуемся.
— Так вы его варите из тех костей, которые отделяете от того мяса?
— Эге же.
— А мясо у вас появляется после того, как куда-то пропадают ночевальники?
— Вы правы.
— А ночевальников кормите мясом, которое появилось после того, как освободилось место от их предшественников?
— Какой же вы, дядя, сообразительный! — воскликнул я восхищенно.
Дядька задумался, трое мерзавцев тоже наморщили свои приплюснутые лбы, делая вид, что сильно мысли их мучают.
— Гм-м... — наконец промямлил дядька. — Так ты хочешь предложить мне союз?
— Вы, дядя, как будто мои мысли читаете.
— А ты не боишься, что я сдам вас?
— Не-а.
Дядька удивленно поднял брови:
— Почему?
— Потому что мы с Максом несовершеннолетние и суд решит, что это нас мамуля сбила с пути истинного. Но и матушка на цепь не попадет, слишком мудра. Запрут ее во дворце культуры для идиотов, а нас отпустят на все четыре стороны. И тогда, дорогой дядюшка, начнутся для вас судные дни. Жира на вас много, мыло будет люксовое.
Дядька скривился:
— Ну хорошо. Я согласен. А вы, мои милые деточки?
Милые деточки сразу же закивали головами. Мне нравилась их немногословность. Мы пожали друг другу руки, и дядька сказал:
— Ну, такое дело не жалко и обмыть. Пошли в хату.
Тетка накрыла на стол. Дядька достал из шкафа какую-то замшелую бутылку и разлил по бокалам. В жизни еще не приходилось мне пить более грязного пойла. Наверно, и покойник скривился бы, если бы кто плеснул ему этой заразы на губы. Закусил я соленым огурцом, потому что те вареники с мясом, что появились на столе, доверия у меня не вызывали.
4
С той поры пошло наше дело так успешно, что заработали мы довольно деньжат и начали уже обдумывать, как нам расширить производство. Не обходилося, правда, и без ссор — и дядька, и наша мамка никогда не упускали случая друг друга обмухлевать.
Однажды мама и говорят дядьке:
— Слушай, Лендзя, а почему бы нам не породниться?
Вот и пришел черед сказать мне пару слов про дядькину дочку, которой было семнадцать и которая считалась на выданье. Звали ее Рузя. Это было придурочное от рожденья создание, которое надо было бы держать где-нибудь на темном чердаке, чтобы она порядочных людей не пугала.
Представьте себе худющую, позеленевшую, а вдобавок, вроде бы всего этого было мало, еще и усатую бабенку. И вот на такой немытой мармизе меня собрались обкрутить.
Читать дальше
