Этот “минус” никак не относится к поэтическому дарованию талантливой радиожурналистки Елены Фанайловой, которое мне очевидно и без супернавороченных эссеев в журнале “Воздух”. Этот “минус” — мое состояние после прочтения “Русской версии”. Жалко к тому же, что я не остановился на стихотворных текстах, а двинулся в следующий, еще более раскованный раздел этой, увы, более претенциозной, чем трагической (как мне поначалу показалось) книги: “Если бы не работа на радио „Свобода”, я оставалась бы провинциальной п...дострадалицей с демоническими амбициями, очкастой крысой с почасовой оплатой в университете, алкоголичкой-неудачницей”.
В аннотации пишут: “Пронзительные стихи, жестокие рецензии, откровенные интервью”. И в оформлении “использована” икона Пресвятой Богородицы “Неупиваемая чаша” (соседствующая сами понимаете с какими лексическими единицами в соответствующих излияниях). Такая вот русская версия.
Мария Солнцева. Далекие и близкие. Библиотека русского литературного журнала “Молоко”. М., “Лотос”, 2005, 64 стр.
Книга “одного из лучших критиков современной России” (так сказано в аннотации) состоит из небольших (не более страницы) рецензий. Например, в рецензии на книгу Бориса Пастернака “Лирика” (Минск, 2002) после краткого — в три абзаца — перечня разнообразных мнений о поэте (цитируются Ахматова, Вознесенский, Станислав Золотцев) слово берет сама “просто Мария”: “Пока поэты выясняют истину, „товарищ время” тоже неспешно делает свою работу, отделяя золотинки вечного от плевел сиюминутного. Вряд ли кто-то ныне будет обращаться к явно конъюнктурным стихам Бориса Пастернака о второй пятилетке, 9-м съезде Советов или коллективизации. Но кое-что из лирики все-таки осталось. Читаем: „А в полдень вновь синеют выси, / Опять стога, как облака, / Опять, как водка на анисе, / Земля душиста и крепка””.
“Бывает”, как говорил обаятельный персонаж Фашист в фильме “Брат-2”.
1 В обоих случаях подготовка текста и примечания — Ж. О. Хавкиной (многолетней помощницы Л. К. Чуковской).
ТЕАТРАЛЬНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ПАВЛА РУДНЕВА
“Демон. Вид сверху”. Режиссер Дмитрий Крымов. Школа драматического искусства, сцена “Глобус” на Сретенке. Премьера 17 октября 2006 года на фестивале современного искусства “ТерриториЯ”.
Вот феноменальная судьба художника — рассвет режиссерского таланта в середине жизненного пути. Дмитрий Крымов: его почитают сегодня как одну из важнейших фигур современного театра. Сын великого режиссера Анатолия Эфроса и важнейшего театрального критика страны 60 — 80-х годов Натальи Крымовой всю первую половину жизни считался художником. Имел галерейную славу авангардиста, выставки, заказы, реже — работу в театре, всегда очень качественную, ведь первые опыты сценографии Крымов приобрел, работая над спектаклями отца. Дмитрий Крымов снискал славу тихого, незаметного гения, не бравирующего славой родителей и от нее ни капельки не взявшего, имевшего всегда самостоятельный путь в искусстве. Сегодня, в последние два года, оказалось, что Крымов копил очень серьезный, мощный ресурс, чтобы реализовать его точно и вовремя — когда в таком театре художника, который он сегодня делает, стали остро нуждаться. В споре между “новой драмой” и “классикой” выигрывает третий — театр без слов, невербальный. Театр художника, театр линий и пахнущей вязкой краски.
Можно думать, что театр Дмитрия Крымова — это как бы “ностальгия”, “воспоминания” о великом советском “гуманитарном” театре, его человеколюбивой интонации. Что своими спектаклями — в годы театральной передислокации, когда старый стиль уходит, а новый только нарождается, — Крымов ретроспективно демонстрирует нам завоевания советского театрального образа. (Скажем, такое же мнение приходилось слышать о режиссуре Петра Фоменко — как о “ностальгическом” феномене, зеркально отражающем опыты прошлого.) Но это не совсем верно. Крымов — самостоятельный, ответственный художник. У него от Эфроса, пожалуй, только одно свойство — любовь к джазу как музыке и как стилю театральной композиции, немного хаотичной, немного случайной, “джем-сейшеновой”. В остальном театр Дмитрия Крымова в большей степени приближен к современному европейскому авангарду, а именно к не слишком развитому в России, но имеющему серьезные традиции на Западе театру художника (эта традиция, кстати, берет начало с опытов нашего же Василия Кандинского в Театре немецкого объединения “Баухауз”).
Читать дальше
