Бородицкая Марина Яковлевна родилась и живет в Москве. Окончила МГПИИЯ им. Мориса Тореза. Поэт, переводчик. Постоянный автор “Нового мира”.
* *
*
Не утешает пряник, не действует кнут,
не веселят мужчины, горчит вино.
Едешь в метро какие-то двадцать минут,
входишь — светло, выходишь — уже темно.
Это отхлынула жизнь, обнажая дно,
скоро созреет в тучах медлительный снег.
Время закутаться в плед и смотреть кино:
веку назло — с изнанки собственных век.
* *
*
Мне Пушкин обещал, что день веселья
Настанет. Он сказал: “Товарищ, верь!”
И верили ему в лесах тамбовских
Все волки, на скрипучей Колыме —
Невольники, толпой во тьму влекомы…
Мне тоже Пушкин никогда не врал.
Вот только нужно запастись терпеньем,
И грифельными досками, и мелом,
И книжками, в которых есть картинки,
И книжками, в которых нет картинок, —
Чтоб дети на обломках самовластья
Хоть что-нибудь сумели написать.
31 декабря
Спит животное собака…
Н. З.
Ночь дрожит от канонады,
в небо порскают огни.
— Хватит, милые, не надо!
— Нынче праздник, извини.
Ах, и правда, ведь сегодня
отмечает весь народ
Обрезание Господне,
в просторечье — Новый год.
Спит дитя, слегка поплакав,
чуть колышется Земля,
а животное собака
в ванной прячется, скуля.
...Но уже стихает грохот,
спит раввин, исполнив долг,
консервированный хохот
в телевизоре умолк.
На балконе мерзнет скутер,
шарит месяц по стене,
спит животное компьютер —
обновляется во сне.
* *
*
Мужики — чалдоны, сибиряки —
вырезают из берега узкий клин,
как кусок земляного торта,
в острый угол крошат приманку
и ждут в кустах,
чтобы дикий гусь, позабывши страх,
вдруг заплыл из озера в это подобье фиорда.
Глупый гусь не умеет сдавать назад,
и хотя, конечно же, он крылат,
только крыльев уже не расправит:
с двух сторон слоеная держит земля.
Хоть бы пулю! — нет, экономии для
подойдут и руками удавят.
Двенадцать с довеском
Пенелопины женихи,
островные царьки-пастухи,
разорались, как петухи.
— Выбирай, — кричат, — выбирай!
Не Ормений, так Агелай!
А не то разорим весь край!
Целый день женихи пируют,
соревнуются, маршируют,
по ночам рабынь дрессируют.
У рабынь интересная жизнь:
то мети, то пляши-кружись,
то скомандуют вдруг: “Ложись!”...
А не ляжешь — побьют отчаянно:
обнаглевший гость — хуже Каина.
Двадцать лет, как дом без хозяина.
Но хозяин — уже вот-вот:
у Калипсо лет семь, у Цирцеи год
погостил — и домой плывет.
Входит — бомж бомжом. Присел у стола.
Тут Меланфо на страннике зло сорвала:
у нее, как на грех, задержка была.
Дальше ясно: резня. Женихам — аминь:
только головы лопались, вроде дынь.
Подметать позвали рабынь.
Заодно допросили: ты, тварь! с врагами валялась?
Не реветь! не давить на жалость!
Значит, плохо сопротивлялась!..
Нянька старая, Эвриклея,
указала, от радости млея,
на двенадцать развратниц — почище да покруглее.
А потом Телемах под присмотром бати
их повесил — всех — на одном корабельном канате
(любопытная вышла конструкция, кстати).
Как флажки, трепыхались они у крыльца.
Это ж первое дело для молодца —
заслужить одобренье отца.
Слава Марсу! Смерть голоногим девкам
и Меланфо, гордячке дерзкой
с ее двухнедельной задержкой,
dir/
о которой никто
никогда
не узнал
* *
*
Интернет —
это просто большой интернат:
в нем живут одинокие дети,
в нем живут одаренные дети
и совсем несмышленые дети.
А еще в нем живут
Читать дальше