Очень страшно в который раз видеть, как — через стихи — все сбывается. То есть не знаю, может, и не сбывается, но примеров накопилось так много и настолько они очевидные, что по-другому и не скажешь.
Вот в стихотворении “Ветошь осени, вешние воды…”:
…Стану прахом — и прахом расслышу
перестак, перестык, перестук
черных птиц с черепичною крышей
в чресполосице наших разлук —
разлечусь, рассупонюсь, засыплю
продавщиц, самогоном прольюсь
в мужичонку, за пьяные сопли
молодого повесы вцеплюсь…
Разве это не его посмертное теперь бытие в Переделкине, где лежит он неподалеку от железнодорожной насыпи, где строят сейчас на пастернаковском поле новорусские особняки, кроя их черепицей, где без конца кричат вороны, а слободские ханыги пьют злое пойло и валятся на обочину шоссе. И во всем этом, что он так любил и о чем так печалился, он, Толя Кобенков, теперь растворен своими стихами, у которых есть верный и благодарный читатель.
Николай Котляр. Тьмуторокань — княжество, остров или город? О противостоянии Руси и Византии в Крыму в XI веке. — Научно-методическая газета для учителей истории и обществоведения “История” (Издательский дом “Первое сентября”), 2008, № 2 (842) .
“Главное же — русские наместники господствовали в среде, бывшей преимущественно иноязычной и иноэтничной. Ведь население самой Тьмуторокани и окрестных мест составляли хазары и касоги (адыги). Поэтому термин „княжество” относительно этой области представляется очень условным. Думаю, что Тьмуторокань вовсе не была княжеством, а лишь русским центром властвования в иноплеменной среде, своеобразным анклавом, наместник которого встречал постоянное сопротивление местных жителей и правил окрестными землями сугубо насильственными методами”.
Александр Кушнер. Стихи. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2008, № 1 .
Не подходите ко мне…
В. Ходасевич.
Я это я, хотя поэт
Недаром диким это слово
Назвал.
А книга — тот предмет,
В котором он молчит сурово
И послабления себе
Не хочет делать, куст сирени
Стрижет и чувствует в толпе
Себя чужим, подобно тени.
Перемещается в стихи
Жизнь постепенно,
только прядка
На лбу, да жалкие грехи,
Да желчность в качестве остатка
При нем остались, да пенсне,
Нет, и пенсне в стихи попало.
Не подходи и ты ко мне:
И от меня осталось мало.
Литература молодая (круглый стол). — “Нева”, Санкт-Петербург, 2008, № 1 .
“1. Что Вы думаете о „молодой литературе”? В чем Вы видите ее особенности?
2. Кого из молодых Вы считаете главным открытием последних лет и почему?
3. Какие надежды Вы связываете с каким-либо автором и направлением, которое он, по Вашему мнению, представляет? <���…>
Марина Кудимова (Москва)
1. Я думаю, что „молодой” литературе принадлежит будущее. Ничего оригинального в этой мысли нет, но с возрастом я ощутила это не на уровне умозрения и общей фразы. Поэтому тривиальность меня не пугает.
Особенности две:
— стремление к ангажированности, неумеренное старание внедриться в литтусовку — желательно поближе к тому или иному премиальному фонду;
— избегание всякой ангажированности вплоть до полной маргинализации; предпочтение существования в „безбумажном” — виртуальном — пространстве уступкам литературному истеблишменту.
Те же особенности существовали и в советской „молодой” литературе — только Интернета не было. Больших различий не вижу.
2. В поэзии это Илья Тюрин, погибший в возрасте девятнадцати лет в 1999 году, но стяжавший (возможно, ценой гибели) судьбу и ставший лидером целого поэтического направления и сообщества.
В прозе такого сочетания личности и таланта не вижу. Может быть, это связано с более поздним созреванием прозаика.
3. Благодаря масштабу личности и таланта Ильи Тюрина под его имя удалось собрать новое поколение русских поэтов, которые в ином случае рисковали всю жизнь блуждать по просторам Сети. Поколение отменное, поразительным образом сочетающее культуру, стихию и традицию, вселяющее надежду на то, что русская поэзия не останется литературным памятником минувшего века”.
Читать дальше
