— Говорит Иммануил Кох.
— Херр комиссар, присылайте Интерпол…
Кто спорит, заманчиво затеять тяжбу с Министерством юстиции. Особенно тонко возбуждает игра в той стране, где у вас нет гражданства. Равно как и элементарной основы для существования. Пустой кошелек придает, конечно, специфическую пикантность азарту. Да, эта игра покруче тотализатора — хотя бы и в чтящем законы Королевстве, где даже у кошек есть право выбора между стерилизацией и контрацепцией. Но игра начинает просто пьянить, когда в другой милой европейской стране вас уже ждут не дождутся с наручниками.
— Простите? Меня зовут Иммануил Кох, я фюрер немецкой корпорации “Актеры и Драматурги”. В прошлом году, если помните, вы подписали с нами контракт. Днем приезда стоит сегодняшнее число. В случае одностороннего разрыва контракта с вашей стороны вас ждут серьезные финансовые санкции.
Пару секунд я молчу. Оказывается, фамилия “Кох” подходит и фюреру.
— Херр Кох, позвольте перезвонить вам через час.
“Если же вы, — читаю я в конце министерского письма, — сочтете возможным подписать приложенный документ об отказе от прежнего гражданства, процедура вашей натурализации, освобожденная от препятствий, значительно ускорится. Таким образом, мы будем рады информировать вас о предоставлении вам нового подданства в минимально короткий срок”.
— Херр комиссар, я серьезно больна. Сейчас врачи констатировали у меня сердечный приступ. Позвольте послать вам документ по почте… С письменным объяснением моего поступка...
Боже! Как исполнительно он сопит! У меня перед глазами проплывают какие-то полосы… концлагерная одежда куклы... тюремная решетка… Простите, херр Кох? О! Майн Готт!!! О! Дер филен данк!.. Дер филен данк!..
— Херр фюрер, я приеду сегодня! Да, я понимаю, что задержка была бы нарушением контракта… Я приеду сегодня, херр фюрер, я успею до вечера, объясните, пожалуйста, как найти вашу корпорацию…
— При въезде в город вы увидите указатель: “До Освенцима — всего 860 км”. От него свернете направо…
— Что?! Как?!
— Это концептуальная инсталляция наших декораторов. Такой желтый щит. Внизу маленькими черными буквами стоит: “nevermore! niemals mehr! nooit meer!” От этого щита направо, всего пятьдесят метров…
Итак, я в Германии; строчу письмо в Австрию. В него я вкладываю весь мой талант, мое сумасшествие, мое хамелеонство, мой дьявольский дар быть кем угодно. В конце концов, это не на жизнь, а на смерть мой персональный поединок с Создателем куклы. Я тоже могу кое-что! Итак: господин комиссар, я пишу вам о беспринципной провокации человека, который, использовав мотив Холокоста, добился незамедлительного результата… это мое письмо, конечно, будет настоящим бриллиантом в его фальшивой короне… сознательная нацеленность на скандал любой ценой, который приносит ему исключительные дивиденды… живые нервы живого зрителя… экспонат напомнил мне моего деда, который повесился с голода…
И все в этом письме, в общем-то, правда. Та, которая более-менее доступна комиссару полиции. Но там не сказано самого главного. Хотя я не думаю, что это есть сокрытие фактов, за которое мне положено еще одно наказание. Просто я никогда не смогу объяснить, да и кто это примет в расчет, что все мои действия управляются куклами, которыми управляют другие куклы.
Заклеить конверт. Теперь — поставить подпись под документом об отказе от гражданства. Заклеить и этот конверт. Бросить оба конверта в почтовый ящик… Старт! Какое придет к финишу первым? Тотализатор включился.
Теперь задача проста: есть, пить, имитировать другие формы жизнедеятельности, а оставаясь наконец наедине с собой, валиться в постель и тупо глядеть в потолок. Ползет, подгнивая, зима... Да, потолок в Германии у меня замечательный: крепкие, крест-накрест, сосновые балки. Очень подходят на случай чего.
Я вроде выключила телефон, а он звонит. “Сядь, — приказывает мне приятельница из Королевства. — Сидишь или что?” — “Ну да, — говорю я. — Сижу. В горних высях”.— “Тебе ответ из министерства!!! — орет она. — Слышишь?! Ты… — у нее перехватывает горло, — ты получила королевское подданство!!!”
…Ну вот, теперь можно и в австрийскую тюрьму. Самое страшное позади. Буду снова играть в слова, делая вид, что не помню, как это просто — сорваться с резьбы. А это и впрямь проще простого. Совсем легко! Это, оказывается, легче, чем сломать четыре кукольных пальца, сделанных из синтетической дряни с пузырьками воздуха.
Читать дальше
