Догадываюсь, предложенный авторами сюжетный поворот может решительно не понравиться. Например, существуют патриоты Земли — так называемые приверженцы общечеловеческих ценностей. Эти сытые хитрецы, скорее всего, возмутились бы. Зато я искренне возликовал, рассмеялся и полюбил отчетный фильм самой неистовой любовью! Ведь Земля нравится мне все меньше. Жизнь прекрасна, без вопросов, но Земля определенно неудачна. Ошибка в проекте, кошмар. Я мысленно поаплодировал, я немного попереживал: а вдруг не снесут? Вдруг протесты прогрессивной общественности или нерешительность Межгалактического Строительного Треста? Не дай Бог неудачная медленная Земля станет помехой для быстротекущего галактического времени! Переживал зря. Снесли, и самым эффективным образом. Поскольку никто ничего не успел заметить, можно сказать, что никто и не пострадал. Все-таки идеи гуманизма проникли в нас слишком глубоко, так или иначе приходится с ними сверяться. Но по мне, лучше быть не гуманистом, а гуманоидом.
(5) “Советский премьер-министр заявил в начале января этого года о русской космической ракете: мы первые в мире, кто проложил путь по небу от Земли до Луны. По этому поводу одна из больших западногерманских газет заметила в первой же фразе своей передовой: „Никто не в состоянии опровергнуть хвастливые слова Никиты Хрущева о том, что Советскому Союзу первому удалось проложить путь по небу от Земли к Луне”.
Автор передовицы прав, когда говорит, что „опровергнуть” такие слова „не способен никто”. Однако при чем тут опровержение? Для начала мы обязаны продумать заявление Никиты Хрущева, имея в виду то положение вещей, о котором не думает он сам: таких „Земли” и „Неба” не бывает в смысле творчески-поэтического жительствования человека на этой земле. Ракетой достигается лишь одно — техническое осуществление того самого, что в течение трех столетий со все большей решительностью и исключительностью составлялось в качестве природы, такой-то природы, и что теперь поставляется как всемирный, межзвездный постав. Траектория ракеты предает забвению „Небо” и „Землю”. То, между чем она движется, — и ни то, и ни другое. И передовица должна была бы начинаться так: лишь немногие — а те лишены власти — были бы в наши дни в состоянии и не возражали бы против того, чтобы мыслить, а мысля, постигать то, что с этим изменением мира не „начинается новая эпоха”, а, напротив, эпоха уже существующая загоняется в самый крайний угол своего завершения.
...Однако теперь хотят управлять всем...” (М. Хайдеггер, “Записки из мастерской”, 1959).
Я полагаю, в свое время многоумный Запад дошел до логического предела, дискредитировал свои базовые ценности, уперся в стену. Я уверен, хитроумный Запад сознательно позволил одному весьма спесивому восточному соседу слегка вырваться вперед, пофасонить. Позволил завершить “эпоху уже существующую” вместо него, Запада. Чтобы не рискуя посмотреть на социокультурные последствия. Чтобы подстраховаться. Недалекий сосед с готовностью вырвался вперед, полетел, вышел на орбиту, примерил титул небожителя, возликовал, загордился и закономерно загнал себя в угол, предав забвению, окончательно потеряв и “Небо”, и “Землю”. Запад же, сделав выводы из страшного чужого поражения, получил предметный урок и стал беречь Небо с Землею. Заосторожничал.
Восточный сосед до сих пор чванливо хвастается будто бы великой победой. “Однако теперь хотят управлять всем”, — это же словно про нашего культурного типа, типчика, помещичка. То есть я вижу в истории советского технологического триумфа совсем не тот смысл, который принято обсуждать, а другой. Страшненький. Практически теологический.
В телевизоре прошла информация: в одном нашем научном городке и сегодня моделируют полет к Марсу, никак не успокоятся. Интернациональная компания пилотов месяцами томится в замкнутом помещении. Они будто бы летят, будто бы штурмуют звездные дали. Крутят штурвалы. Отслеживают на мониторах звездную пыль. Думают — полубоги.
Словно в назидание с потешными небожителями приключилась классическая земная история: два наших мужика смертельно рассорились из-за симпатичной канадской астронавтки. На почве ревности. Готовы были друг дружку убить, разорвать, выбросить в иллюминатор! А как же Марс? Как же звездные дали и героика? О высоком телерепортеры умолчали. Уютная теплокровная канадка — она надежнее, ближе, прекраснее.
Читать дальше
