Роман Лейбов. Эпитафия Сети. Что было, что будет, чем сердце успокоится. — “Независимая газета”, 2008, № 150, 22 июля .
“Думаю, точка максимальных репрессий против свободы обмена информацией
будет пройдена нами в ближайшие пять лет. <...> Но потом все изменится и будет
хорошо. Мы будем жить счастливо. И умрем в один день”.
Наум Лейдерман. Непрочитанный Горький. — “Урал”, Екатеринбург, 2008,
№ 7 .
“Попытаемся прочитать эти произведения Горького [начала 20-х годов] „с чистого листа”...”
Игорь Манцов. Высокая теория воспитания. — “Взгляд”, 2008, 13 июля .
“Те, кто голосует сегодня за Сталина в проекте „Имя России”, делают это не из любви к вождю, о котором мало кто из них в своей повседневности задумывается. Сталин, и об этом бог знает сколько написано до меня, олицетворяет собой некую абстрактную самодержавную силу, противостоящую барину-боярину. Эта сила — последняя земная инстанция, которая может защитить холопа от барского произвола, от барского презрения и барского же „воспитания”...”
Дарья Михеева (редактор журнала “Мамочкина школа”, обозреватель детской литературы журнала “ Psychologies ”). Как взрослые читатели испугались детской книжки. — “Новая газета”, 2008, № 51, 17 июля .
“Почему именно эта книга [Ульфа Нильсона и Эвы Эриксон “Самые добрые в мире”] была признана Экспертной комиссией по этике рекламы и социально значимой информации по Северо-Западному федеральному округу (Санкт-Петербург) неэтичной <...>? Что же так ужаснуло членов комиссии по этике? То, что в детской книге речь идет о смерти? Тема смерти в нашей культуре общения с детьми остается табуированной, это правда. Но это не означает, что смерть не волнует ребенка. Каждый из нас рано или
поздно впервые столкнулся с совершенно непостижимой идеей: „Все умрут”. Это раз.
„Я тоже умру”. Это два. (Одно другого стоит, между прочим.) Именно принимая факт смертности всех живых существ, ребенок взрослеет, по-новому осознает окружающий мир и свое место в нем. Если с ребенком никто не говорит об этих вещах, он не перестает о них думать”.
“Мне нравится слово „счастье””. Беседу вел Игорь Савельев. — “Русский мир.ru”, 2008, № 6 .
Говорит Олег Зоберн: “<...> [Ян Волкерс] голландский писатель и скульптор. Он недавно умер. Очень почитаем в Нидерландах. Жил на острове Тессел. Настоящий классик. На русский язык переведены лет тридцать назад только две книжки его рассказов. Вообще, сейчас на русский переводится столько незначительной литературы, что за Яна Волкерса обидно. И я хочу предложить одному московскому издательству проект по выпуску нескольких книг Волкерса на русском языке”.
Cм. также: Олег Зоберн, “Тризна по Яну Волкерсу” — “Новый мир”, 2008, № 4.
Андрей Немзер. Памяти Александра Агеева. — “Время новостей”, 2008, № 127, 17 июля .
“Принявшись за критику примерно в одно и то же время, мы с Агеевым много спорили. В начале 90-х — публично и резко, потом — по большей части приватно, добродушно перемигиваясь (мол, знаю, что ты сейчас скажешь, — и как не надоело?), но „не поступаясь принципами”. Не знаю, что значили эти споры для Саши, а мне они были очень дороги. Расходясь с Агеевым по „последним вопросам” (или в оценках конкретных литературных новинок), я не сомневался ни в его искренности, ни в его бескорыстии, ни в его внутренней свободе. Тем большей радостью были наши (не столь уж частые) схождения, например, в давней любви к Томасу Манну или в приязни к сегодняшней прозе Леонида Зорина и Евгения Шкловского”.
Андрей Немзер. Счастье у разбитого корыта. О новой повести Бориса Екимова.-— “Время новостей”, 2008, № 123, 11 июля.
“Кажется, все просто: с одной стороны, новые (хоть в большинстве с советским прошлым) хозяева жизни, которые никак не могут остановиться, с другой — вечная терпеливица. Только напрашивающихся банальных выводов (добрые и честные бедняки, бессовестные жадные скоробогачи) из повести Екимова [“Предполагаем жить” — “Новый мир”, № 5, 6] вытянуть невозможно. Как ни жалеет писатель порушенную деревенскую жизнь, хамства и злобы многих разоренных селян он не прячет; как ни понятны укоры „деловым людям”, почти никого из них невозможно счесть только корыстолюбцем. <...> Сила Екимова в том, что он не навязывает читателю „мораль” даже там, где вроде бы ему самому все ясно”.
Читать дальше
