Примерно в те же годы я послал в “Новый мир” свой рассказ. Полгода спустя пришел ответ: “Несмотря на то что Ваш рассказ написан вполне профессионально, наш своеобразный и жестокий творческий конкурс он не прошел”. Я не расстроился: пробиться в “Новый мир” казалось невероятным.
Однако год спустя, когда два других моих рассказа были опубликованы в “Знамени”, я получил письмо из отдела прозы “Нового мира” с приглашением показать свои новые вещи. Оба письма, и первое, с отказом, и второе, с приглашением, были подписаны одним человеком — ныне покойной Натальей Михайловной Долотовой. Она стала моим первым новомирским редактором, эту женщину я всегда вспоминаю с особой теплотой и благодарностью.
Кто-то из литераторов заметил, что “Новый мир” похож на Независимый театр из “Театрального романа”. Отчего это ощущение возникает: от Твардовского, создавшего “новомирскую легенду”, противостоявшего “Октябрю”, “Молодой гвардии” и софроновскому “Огоньку”, печатавшего Василия Белова и обвиненного в сердцах Юрием Трифоновым в “почвеннической фанаберии”, от Вячеслава Полонского, вытаскивавшего, по выражению Пришвина, из огня русских писателей, или от самого первого в истории журнала, 1925 года, когда в “Новом мире” был опубликован по-настоящему никем не прочитанный роман Александра Грина “Золотая цепь”, на котором лежит тень русского сказочника Николая Вагнера? Кто скажет? Но подобно тому, как бывают поэты с историей и без истории, “Новый мир” — журнал с историей, и восемьдесят лет его жизни в советское и постсоветское время отбрасывают тень на нынешний день.
Определить, что есть новомирская проза, поэзия и критика сегодня, мне кажется, очень непросто, хотя несомненно: даже будучи неопределяемыми, они реально существуют и не меняющаяся много лет подряд голубая обложка “Нового мира” противостоит литературной желтизне.
Как читатель, я уяснил для себя одну вещь. За исключением рубрики “Периодика”, с которой не я один, вероятно, начинаю читать каждый новый номер, содержание или, как раньше говорили, направление “Нового мира” проясняется не сразу, но со временем. Прежние номера хранятся у меня дома, я перечитываю их и удивляюсь этому всякий раз.
НИНА ГОРЛАНОВА
Это было в 1981 году. Я была в Москве проездом от родителей и зашла в редакцию “Нового мира” первый раз — узнать о судьбе посланной по почте рукописи. Наталья Михайловна Долотова сказала, что рассказы понравились, но…
— Нина, поймите — опубликовать их мы не можем! Вы пишете всю правду о жизни Перми: что нет продуктов, нет мыла, а цензура требует… — И, не договорив, она вдруг стала доставать откуда-то банки тушенки и сгущенки и укладывать мне в сумку: — Берите — нам сегодня выдали.
Я взяла свою сумку, наполненную драгоценными дарами, поблагодарила и вышла. Но Наталья Михайловна догнала меня в коридоре и протянула сверток:
— Вот еще халат. Я принесла его для (не помню уже, для кого), но возьмите вы!
Понятно, что тушенку-сгущенку мы быстро съели, а халат этот — в розовых цветах — я носила лет так десять, он меня грел и вдохновлял. Спасибо, милая Наталья Михайловна!
И все-таки в 1982 году “Новый мир” взял мой роман “Его горький крепкий мед”. Прислали мне чудесную рецензию Владимира Орлова, автора “Альтиста Данилова”, где он сравнивал меня (точнее, героиню, списанную с себя) с Ван-Гогом. В Перми быт был трудный, голодный, болели мои дети, но берут роман — значит, можно жить! Но не успела я порадоваться, как все изменилось: умер Брежнев, пришел Андропов и сразу потребовал… производственную прозу. Роман мой оказался некстати. Наталья Михайловна звонила и спрашивала:
— Вы можете написать что-то в своем стиле, но производственное?..
Увы, я не могла.
Тогда-то и приснился мне сон о “Новом мире”: якобы всех авторов заставляют по шесту подниматься наверх и тех, кто сможет залезть по шесту, печатают…
Но началась перестройка, и в 1987 году в Перми вышла моя первая книжка рассказов. Приходит в гости подруга и говорит:
— Звонил из Москвы Юра Мелешков — на твою книгу хорошая рецензия в “Новом мире”!
Я не поверила! Конечно, я послала книгу в подарок Сереже Костырко, а он — критик “Нового мира”, но уж чтобы рецензия в журнале… нет, такого счастья не бывает! Но вскоре номер дошел до Перми — да, рецензия Елены Черниковой там! И очень хорошая!
Читать дальше
