— А ты знаешь ли, Оля, что такое приходить к гэбистам во второй раз?.. Пусть даже человеколюбом?
Затаившаяся в дверях соседней комнаты Инна негромко, но вполне понимающе вскрикивает: — О господи!
Артем еще на чуть придвинул к себе чемодан. Уже к колену.
— Еще минута, Оля… Я пришел к ним. Я сидел, исправлял свой человеколюбивый донос… Исправлял, если вдруг безликая фраза, чиркал авторучкой… приборматывал, пробуя слово к слову на слух… А напротив меня — за столом — человечек. Уже совсем седенький одышливый человечек. Он, смешно сказать, курировал там искусство… в этом отделении ГБ. Кажется, в районном… Я его и в лицо теперь не узнаю… Как все мелкие гэбисты… Седенький. Серенький… Моль… Так вот — минута шла за минутой, а серенький смотрел, как я правлю. И сочувствовал. Да, да, сочувствовал!.. И все приговаривал он к моей затянувшейся, творческой правке текста: хорошо… хорошо… хорошо. А однажды он даже вздохнул: ах, бедность, бедность!.. Вроде как я — начинающий осведомитель. Вроде бы я на пробу пришел, прошусь к ним подработать, Оля… Смешно?
Тут Ольга все-таки вышагнула, выглянула из своей карающей молчанки:
— Тебе надо поскорее все это забыть.
— Смешно, Оля. Забыть?.. А я вот не могу отделаться от той картинки. От старичка-гэбиста.
— Забудь и не взбаламучивай тину, — повторила Ольга.
Артем вскрикнул: — Я так и сделал… Я так и сделал, Оля!.. Я забыл. Я забыл. Однако они не забыли… И по почте следом за моим визитом еще и мелкие деньги пришли. Отправитель денег означен был некий… туманный… безадресный, но мне-то было ясно, откуда деньги… ясно, что они означали оплату.
— О господи!.. Зачем же ты брал их?
И подслушивающая Инна вскрикнула с тем же негромким, глухим повтором: — О господи!
— Я не брал. Я не брал, Оля!.. Ты что!.. Однако мы с женой хотя и в разводе, но прописаны все еще по одному московскому адресу. Взяла деньги по старой еще доверенности моя жена — была на почте и понятия, конечно, не имела, что за деньги и откуда пришли. Когда деньги приходят — это ведь не важно откуда. И ведь денег в доме негусто!.. Мало ли где и когда выступал Артем Константа! Газеты! Радио! ТВ!.. Жена как жена. Взяла деньги, а вспомнила и сказала об этом уже сильно позже… Что мне было делать? Отослать деньги обратно — но как?.. Адрес отправителя настолько был туманен и неразборчив, что почтовые отделения пересылать деньги на возврат не желали. Отнести?.. Из рук в руки? Но куда? Кому?.. Смешно, а?
— Не смешно.
— А я смеялся.
— Чему?
— Да, Оля! Артем Константа в те дни… в дни той славы! на высоком том взлете своем!.. да, смеялся. Хохотнул даже. Хотели, мол, пометить меня деньгами! Меня! Артема Константу!.. Какие, мол, однако, в ГБ устаревшие методы. Все еще деньги у них в ходу! Чуть что — деньги!
Артем продолжал едва ли не взахлеб, торопясь, с надтреснутой радостью:
— Ах, бедность, бедность! — как сказал тот гэбистский капитан. Седенький. Серенький. Чином не вышел… Почему-то старый, а все еще капитан… Я смеялся тогда. Я смеялся… Он, я думаю, и послал мне те копеечные деньги. Ничтожные деньги, но тем он понятнее и тем заботливее. Гладко выбритый гэбист. Седенький… Помог бедному интеллектуалу…
Он сбавил голос:
— Пусть, Оля… Пусть!.. Ты же знаешь, зачем я все это тебе выложил?
— Ты объяснил.
— Чтобы не жалела, что я ушел.
Сопереживая, Ольга на порыве хватает его за руки. — Забудь. Забудь. Забудь! — Она держит его руки в своих.
— И никогда… Артем, никогда!.. Слышишь, никогда и никому больше не рассказывай.
Она просит Артема впрок, на будущее. На его будущее:
— Никогда… Никому не рассказывай о… о них.
— О деньгах с почты?
— И что ты над ними смеялся.
Не выдерживая дольше прощания, Ольга уходит. Куда?.. Комнат в полуподвале много. Быстрым нервным шагом. Убежала.
*
Подслушавшая Инна подошла ближе.
— Оля... — Артем поднимает голову, но видит Инну. — А-а, ты, сестренка!
Он бодрится:
— Ну вот. Точка поставлена… Харизматик кончился… А чтобы след стыда не тянулся за ним, герой-харизматик спешно уезжает в провинцию. Бежит. Куда-то под Воронеж. В городишко, где его старенькая мама.
— Харизматик уже звонил ей?
Читать дальше
