Поочередный говор шести богатырей в стиле старинной баллады или народной былины. “Говорил один…”, “Говорил другой…” — каждому из шестерых автор подбирает свой мотив идти на войну — в традиционно-романтическом ключе: первый идет “за родимый край воевать”, второй — искать пропавшего на войне сына — или мстить за него, третий — испытать себя и славу заслужить, четвертый — за добычей, пятый — от одиночества бежит, а шестой, “самый молодой”, — от несчастной любви. После зачина сразу следует развязка:
На войне оказались шестеро,
В вертолете одном, лицом к лицу.
Говорит один: И дурак же я!
За Державу шел, а пришел, как вор,
Не свое защищать, а чужое брать.
Говорит другой: Старый я дурак.
В мясорубке этой кого найдешь?
Отомстить — кому? Черту с дьяволом?
Третий говорит: Что я за дурак?
Нет, война без разбору людей кладет.
Я троих убил — все гражданские.
Говорит четвертый: А я, дурак,
Поживиться думал на дармовом.
А теперь бы просто пожить еще.
Пятый говорит: Дураком я был —
Стал вдвойне дурак. Бедовал один,
Так теперь со смертью в обнимку сплю.
Говорит шестой (а висок седой):
Не любил бы я — не страшна и смерть.
Не страшна и смерть — только б свидеться.
Ты меня, сержант, как-нибудь пусти,
Мне проститься с ней, и достаточно.
Но шестерым и еще шестнадцати
Не уйти на родную сторону.
Всех накрыло одной гранатою —
Замолчали они, убитые.
Никто из героев, пришедших на войну со своим дорогим умыслом, не нашел в ней мало-мальски ценного смысла. Сергей Михайлов представил нам войну-саму-по-себе, очищенную от наших иллюзий и украшательств — до состояния чистого понятия “войны” как воплощения противоестественного миропорядка, не управляемого разумом, абсурдной ситуации, неприменимой к живым нуждам человеческой жизни.
Независимо от провозглашаемой цели дело человека-воина заранее проиграно: войну не оправдать, не приспособить.
Эта чисто современная, сравнительно недавняя концепция войны нова для нас, со школы привыкших видеть в войне высокий подвиг богатырей Куликовской, Бородинской, Сталинградской. Война для традиционного сознания — это ратное дело, столь же благородное и извечное, как какое-нибудь кузнечное или земледельческое.
Во введении к текстам Олега Блоцкого, тогда под грифом “новое имя в молодой прозе” выступившего со своими “афганскими” рассказами и повестью (см.: “Дружба народов”, 1993, № 2), писательница Светлана Алексиевич заявляет о сломе отечественного представления о войне: “Мы любили человека с ружьем. <���…> Человек с ружьем нам обычно представляется солдатом сорок пятого — солдатом Победы. Каким-то гипнотическим образом из нашего воображения исчезало то, что творил человек с ружьем и что творило ружье с душой этого человека. <���…> Нам нравились стихи о войне, но мы не представляли себе, как пахнет засохшая кровь на солнце и на что похожи человеческие кишки, выброшенные осколком из живота”.
Афганская тема и слом военного самосознания — сочетание не случайное. Именно последние войны, афганская и чеченская, не говоря уже о других многочисленных межнациональных конфликтах на территории бывшего Союза и не упоминая о заморских вьетнамских и иракских кампаниях, подвели современного человека к мысли о драгоценной необходимости мира, сориентировав его не на победу над очередным врагом, а на одоление войны как таковой.
Из литературных произведений о Великой Отечественной повесть В. Некрасова “В окопах Сталинграда” оказывается наиболее близкой сознанию современных “военных” прозаиков. Быть может, это обусловлено ее пониженной беллетристичностью: повесть явно стремится к документальности, словно целью автора было не преломить войну писательским взглядом, а честно ее зафиксировать и поведать о ней полную правду. Эта же цель присутствует в прозе современных молодых авторов: в виде сопутствующего мотива у З. Прилепина и А. Карасева и в виде главного — у А. Бабченко.
Некрасов разворачивает динамику войны в наибольшем отдалении от развития личности главного героя. Война у него не очеловечена, не одушевлена романтическим восприятием какого-нибудь юноши, мечтающего о геройстве во славу страны, или мудростью советского командира из старого фильма.
Читать дальше
