Владимир Богомяков. Лаборатория бытийной ориентации № 85. Там, где ворота не запираются. — “Топос”, 2004, 17 февраля .
“Посмертные записки Сергея Залыгина [„Октябрь”, 2003, № 9, 10, 11] действительно очень интересны. <���…> Конечно, может случиться так, что лет через 100 все то, что пишет Залыгин, покажется смешной и ненужной чепухой: настолько другая наступит жизнь, что и книг-то читать никто не будет, кроме нескольких чудаков, да и те — для понта. Чтобы понимать Элиота, нужно знать маршруты лондонских трамваев, а чтобы понимать Залыгина — нужно пожить в России (перестроечной и доперестроечной), в Сибири, в деревне”.
Владимир Бондаренко. Ненасытное время умирания. О поэзии Геннадия Русакова. — “День литературы”, 2004, № 2 .
“<���…> смерть жены и смерть державы. Имперский поэт не предает своей империи. Любимый не хочет забыть о своей любимой. <���…> Несомненно, „Разговоры с богом” — главная книга его жизни. Это новая победа нашей классической поэзии, победа чистого, емкого русского языка. Для меня книга Геннадия Русакова стала одной из событийных поэтических книг ХХ века”.
См. также: Владимир Славецкий, “Голошение” — “Новый мир”, 1998, № 1.
См. также: Владимир Цивунин, “Горькая дерзость Геннадия Русакова” — “Новый мир”, 2003, № 3.
См. также: Геннадий Русаков, “Горло дней” — “Новый мир”, 2004, № 6.
Владимир Бондаренко. Лирический жест Владимира Соколова. — “День литературы”, 2004, № 3.
“Разве приверженность к прозрачности, к простоте слов, к идентичности слов и самой жизни обозначает какую-то групповую идеологическую узость? Тогда уж вся классическая русская литература является некой тенденциозной группой, с которой надо бороться. Что и делают в наше время”. Эту же статью см.: “Завтра”, 2004, № 12, 16 марта.
Владимир Бондаренко. В рубищах великих слов. — “НГ Ex libris”, 2004, № 10, 18 марта.
“Я считаю Леонида Губанова — одним из поэтических классиков русского ХХ века”.
См. также: Юрий Кублановский, “На свету и в темнотах лирической самобытности” — “Новый мир”, 2004, № 1.
“…быть дочерью трудной матери”. Письма Ариадны Эфрон Маргарите Алигер. Вступление, публикация и комментарии Натальи Громовой. — “Октябрь”, 2004, № 2 .
“Аня Саакянц пишет, что Секретариат наконец разрешил мамин вечер в Союзе. <���…> Главное и единственное мое пожелание и просьба, относящаяся к вечеру, — чтобы ни в коем случае не участвовал Асеев. Остальное — на волю Божью и Вашу. <���…> Слуцкий мне понравился очень, хорошо, если бы он выступил. Эренбург, конечно. Кого-нибудь из молодых. Только бы не Вознесенского! <���…> Ваша Аля” (из письма от 14 ноября 1962 года, Таруса).
Вдарьте по мячику! Беседу вел Сергей Шаргунов. — “НГ Ex libris”, 2004, № 8, 4 марта.
Говорит Владимир Новиков: “Попробую обозначить некоторые мертвые зоны, где накопились завалы штампованной продукции. Это прежде всего антиутопическая традиция, объективно исчерпанная и закрытая еще „Москвой 2042” Войновича. Начинают также надоедать фантастически-альтернативные версии российской истории (уже жаргонно именуемые „альтернативками”). Сколько можно тянуть постсоветскую резину, искусственно продлевая девяностые годы! Не вижу проку в реабилитации и эстетизации наркомании: потребители „наркоты” вообще читать не любят, а запойные читатели — это люди в основном здоровые. Наконец — грязно-грубая эротика: зачем о телесной любви писать так, чтобы при чтении приходилось зажимать нос? <���…> А в реальной жизни я вижу нарождающуюся молодую интеллигенцию, грамотную, трудолюбивую, не склонную ни к идеологическому, ни к сексуальному разврату. Воссоздать эту новую среду сюжетно — интересная творческая задача”.
Игумен Вениамин (Санкт-Петербург). “Эти китайцы не настоящие…” — “Литературная газета”, 2004, № 9, 3 — 9 марта .
Полемика: прогрессивный игумен против писательницы-реакционерки. “<���…> автор [Олеся Николаева] страшно не любит католичество (как, похоже, и Запад в целом), даже более, чем некоторые не запрещенные в служении священнослужители. Не любит автор католичество от всей души, причем не объясняя ни одним словом за что, очевидно, полагая, что это и так должно быть ясно. Именно этой симпатии к католичеству (прозападного увлечения) автор не может простить своему духовнику игумену Ерму (прообраз, вероятнее всего, архим. Зинон; прототипы многих персонажей „конспекта” вообще легко узнаваемы). И тут овца взбунтовалась! Католичество настолько невыносимо, что после пережитого антикатарсиса („сделалось невыносимо тревожно, душно”) немедленно подключаются и природные силы: хляби небесные разверзаются, и огромные градины падают с неба, как в русской былине”.
Читать дальше
