Новый Мир Новый Мир: Новый Мир ( № 6 2006)

И

собирает вещи,

И

уезжает в Сибирь.

Ты сидишь на балконе и читаешь Псалтирь.

Что ж, дорогая девочка,

Эта твоя победа:

Ты отстояла право

Любить мандельштамоведа.

* *

*

...Когда ты приедешь в Москву в феврале или марте,

Я встречу тебя в голубых сапогах, на рассвете.

Ты скажешь — а вот, познакомься, мои соседи,

пятьдесят четыре часа в одном плацкарте.

Когда ты приедешь, мы купим друг другу вещи,

Какие-нибудь современные и дорогие,

Поселимся вместе, и стихи мои станут такие,

Какие бывают у настоящих женщин.

* *

*

...И не то чтобы жизнь твоя была тяжела,

Но ты жила как жила,

Говорила что говорила.

А теперь утверждаешь,

Что любишь Кирилла.

Как же нам, ласточка, тебя понимать,

Что ты любишь Кирилла?

Если бы ты любила,

Как сейчас утверждаешь, Кирилла,

Ты бы не говорила, что говорила,

И не жила как жила.

* *

*

Осень, и я иду с бутылкой тархуна

по улице Вальтера Ульбрихта, где холодный ветер

в пластиковой бутылке гудит так громко,

что редкий прохожий не шепчется за моей спиной,

не говорит про меня, что это идет-гудет

зеленый шум.

* *

*

Самые лучшие стихотворения, ей-богу,

они не про измены мужьям, не про измены женам,

они напоминают списки вещей в дорогу,

необходимых, красивых и разрешенных.

Обычно они про осень, про белые печи,

про то, как строят дома, как взбивают масло.

Они так редко о том, как все могло быть прекрасно,

они скорее о том, что не должно быть и речи.

Мальчуженко Евгения Ильинична живет в Санкт-Петербурге. Окончила Ленинградский электротехнический институт, работает в консалтинговой компании. Дебютировала в “Новом мире” повестью “Крупа и Фантик” (2005, № 9).

Моим знакомым эльфам (2 шт.).

Часть 1

Питание

Сегодня Бука была довольна жизнью. Боба обнял ее за шею, другой рукой погладил по округлому теплому боку, а Бука благодарно моргнула пушистой ресницей. Боба всегда восхищался ее женственностью. За последние годы Бука мало изменилась, только стала чуть дороднее и от этого помягчела. Сейчас бы Боба не стал ее так называть, сейчас бы он назвал ее как-нибудь поласковее — Кудряшкой (у нее была смешная челочка) или просто Солнышком (за доброжелательность и праздничную рыжинку).

Но сделанного не воротишь.

А тогда… Сколько же лет прошло? Да, пожалуй, уже больше ста. Сто тридцать? Боба не очень интересовался точными цифрами. Не видел в том необходимости. Какая, в конце концов, разница — сто двадцать семь или сто сорок один? Существенными были только их с Букой отношения. А они сложились наиприятнейшим для всех троих образом. Троих, потому что Бука была нежной матерью и любила свою Букашку и жизни без нее не представляла.

Но начиналось все довольно мрачно. Когда Боба, в то время почти ребенок, появился в поле зрения Буки, она угрожающе наклонила крупную голову и издала резкий звук, за деревом что-то затрещало и побежало.

Боба в знак мирных намерений протянул к Буке свои еще нежные ладошки, но она сделала шаг вперед, и этот шаг не предвещал дружеских объятий. В тот день Боба так и ушел ни с чем и целый день думал только о еде. Была осень — пора грибов и ягод. Рядом с Букой в траве он приметил пожухший кустик земляники с несколькими чудом сохранившимися ягодками, но приблизиться к нему не решился. Уж больно Бука была воинственно настроена.

На следующий день Боба снова пришел. На этот раз он раздобыл пучок нежного клевера и приветливо помахал им перед Букой. Она потянулась было к букетику, но сразу отвернулась и Бобу близко не подпустила, хотя даже мысли о мясных блюдах в голове Бобы не было. Бука была существом недоверчивым. Все-таки сказывалась порода.

Вопрос породы несколько первых лет интересовал Бобу, но постепенно он пришел к мысли, что это, конечно, симментальская порода. Молочно-мясная. Яркий рыжий бок, белоснежная шея, изящно изогнутые рога, и все это во Франции, совсем недалеко от Швейцарии, а там, разумеется, симментальская, а какая же еще? Впрочем, Боба изучил кое-какую специальную литературу и утвердился в своем мнении. Из книги он многое узнал и занялся делом. В пустующем домике, метрах в двухстах от дерева, под которым паслись Бука и Букашка, он устроил настоящую ферму.